U Got Game: иллюстрация

[Zen Zen]

Название: "Говори и подсказывай"
Автор:  Zen Zen
Тема задания: арт-иллюстрация к фику "Говори и показывай"
Персонажи/пейринги: Фуджи Шюсуке
Рейтинг: G
Размеры и вес изображения: 594 x 900px; 50 КБ.

@темы: принцефест, фанарт

---

U Got Game: иллюстрация

[Panda. Tennis Panda]

Автор:  Panda. Tennis Panda
Тема задания: иллюстрация к фику "6 дней"
Персонажи: Фуджи Юта
Предупреждения: панда
Рейтинг: G
Размеры и вес изображения: 600x900 px, 278 кб

кликабельно

@темы: принцефест, фанарт

---

[WTF Prince of Tennis]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

U Got Game: иллюстрация

[Команда Моей Мечты]

Название: Участники
Автор: Команда Моей Мечты
Тема задания: иллюстрация к фику "Мимо радуги"
Персонажи: Зайзен Хикару, Шираиши Кураноске, Тояма Кинтаро, Коджики Кохару
Предупреждения: "Тут все ненормальные. На нормальных неинтересно смотреть."
Рейтинг: G
Жанр: AU
Размеры и вес изображения: 1200x854 px, 370кб

@темы: принцефест, фанарт

---

[Panda. Tennis Panda]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[WTF Prince of Tennis]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Zen Zen]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Команда Моей Мечты]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

U Got Game: фик про редкую команду

[WTF Prince of Tennis]

Название: Истинный капитан
Автор: Stormy1x2
Ссылка на оригинал: Здесь
Переводчик:  Квадратные Мячи
Разрешение на перевод и размещение получено.
Тема задания: Фик про редкую команду
Персонажи/пейринги: Тачибана Киппей, Камио Акира, команда Фудоминэ
Жанр: Джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: "И почему это, вице-капитан именно Камио? Он, что еще и будущий капитан?"
Количество слов: 1328

Слухи преследовали их команду. Где бы ребята не появлялись, будь то соревнования или тренировочные матчи, отовсюду слышались перешептывания и смешки. Тачибана выглядел истинным капитаном своей безбашенной команды: высокий, красивый, собранный, готовый ко всему. Он вызывал доверие и уважение, каждый, кто видел команду Фудомине, понимал, что перед ними люди, стремящиеся к победе. Но шептались не об этом.
Все началось в день, когда Тачибана представил своего вице-капитана, им стал Камио Акира. Невысокий, тощий, руки и ноги в царапинах и синяках, бледный и немощный на вид. Он разительно отличался от Тачибаны, казался слабым и ни к чему не пригодным. А когда он заговорил, слухов и пересудов стало еще больше: дерзкий, громкий, гиперактивный, нервный.
Не смотря на то, что уже много лет музыка в его наушниках звучала максимально громко, Камио сохранил отличный слух. Тачибана знал, что каждое их появление на корте становится причиной новых сплетен и его вице-капитан слышит каждое слово.
«Они просто его не знают, - Тачибана повторял эти слова снова и снова.- Они не знают, они не видели всего того, что смог увидеть я, когда впервые пришел в Фудомине. Они не имеют ни малейшего понятия».
В памяти то и дело всплывали воспоминания об их первой встрече. Перед глазами стояла картинка того, как он увидел их – группку мальчишек, пытающихся играть в теннис. Шестерых из них переполняли любовь и преданность к выбранному ими виду спорта, в каждом скрывался огромный потенциал, но никому из них так и не дали возможности раскрыться, унижая и избивая. Они не сдались, точнее один из них не позволил остальным отступить.
На первый взгляд могло показаться, что группу юных бунтарей возглавляет Иcида. Большой, сильный – чем не капитан? Он стоял прямо, сжав кулаки, полыхая яростным взглядом, отвечал с вызовом на насмешки старших ребят. Удивление у Тачибаны вызвал резкий окрик, заставивший большого парня остановиться. Камио оттолкнул Иcиду, орал, размахивал руками и приказывал не провоцировать драку. Тачибана заметил, как в его взгляде промелькнула хитринка, прокричав решительно: «Это моя работа!», он подлетел к ближе всех стоящему семпаю и началась тотальная свалка.
Этот же юный подстрекатель дал команду к отступлению, как только заметил выбегающих из здания школы учеников и учителей, желающих кто посмотреть на драку, кто ее остановить. Бунтари беспрекословно подчинились приказу своего предводителя и быстренько скрылись за ближайшим углом.
Шустрый паренек заинтриговал Тачибану, за ним было крайне любопытно наблюдать. Камио Акира представлялся ему загадкой: чем больше он разгадывал, тем интересней становилось, этот интерес помог возродить его страсть к теннису.
Камио жил с матерью и двумя сестрами, дети были предоставлены сами себе, поскольку мать вкалывала по 16 часов в сутки на двух работах, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Он помогал Мори с математекой, а Утимуре с историей. Он провожал Шинжи, в школу и домой, чтобы убедиться, что тот нигде не заблудится и ничего не потеряет. Паренек был настолько погружен в собственный мир, что мог легко забыть пойти в школу или даже домой. Он вытянул Иcиду из уличной банды, в которую тот подался из-за своих размеров и силы. Предотвратил попытку суицида Сакурая, мальчишка впал в депрессию, когда в прошлом году умерла его мать. У Камио был талант присматривать за всеми.
Тачибана принял решение вступить в команду и помочь им реализовать свой собственный потенциал. После того как медленно, но верно доверие Камио было завоевано, Тачибана понял, насколько отчаянно Акира нуждался в ком-то, кто бы мог разделить с ним заботу о ребятах. Камио был рад новому сокоманднику, поскольку тот справлялся со своими проблемами самостоятельно, да еще и оказывал посильную помощь и поддержку.
После случая, когда он ударил тренера теннисного клуба, Тачибана еще больше утвердился в своем намерении организовать собственную команду. Не задумываясь, он объявил Камио своим вице-капитаном.
Вот только иногда даже самые простые поручения и команды, по мнению Тачибаны, ребята воспринимали в штыки. Не смотря на то, что он завоевал их доверие, часто Камио был первым, к кому они шли за помощью или советом. Оставалось запастись терпением и не спеша завоевывать их преданность и самоотверженность.
Их можно было понять. Затравленные семпаями, от которых ничего кроме унижения и побоев ожидать не приходилось, игнорируемые преподавателями, ребята не доверяли никому за пределами своей группы. Только благодаря признанию Камио его как капитана, команда стала такой, какая она есть на сегодняшний день.
Тачибана стоял, возвышаясь над судьей, капитанами и вице-капитанами из других школ. Все смотрели на него с уважением. Ехидно усмехались лишь глядя на того, кто стоял рядом. Тачибана чувствовал, что Камио до точки кипения осталось совсем немного, знал, не глядя, что руки мальчишки сжаты в кулаки, так что ногти впиваются в ладони, что оставшаяся на скамье команда нервничает и переживает не меньше чем его зам. Тачибана положил руку на плече Камио, не спуская глаз со стоявших перед ними противников. От его прикосновения Камио успокоился, успокоилась и команда.
Камио был барометром команды. Тачибана знал. Именно это знание и понимание делали его капитаном. После того, как соперники пожали друг другу руки, Тачибана и Камио вернулись к своей команде, ребята были на взводе, им хотелось показать и доказать всем, что они заслуживают внимания и достойны уважения. Что касается характера вице-капитана, Тачибана наловчился быстро успокаивать взрывного паренька, стоило только слегка взъерошить непослушную челку, как его зам тут же затихал. Тачибане такие меры были не в тягость.
Позже, после окончания матчей, Тачибана выступил перед командой, подбадривая ребят, вознаграждая за усилия похвалой, не обошлось и без конструктивной критики. Камио стоял рядом, прислушиваясь, молчаливо поддерживая всех так, как умел только он.
Конец года приближался, нужно было двигаться дальше, Тачибана знал: ходят слухи о распаде команды. В каждой школе, в каждом теннисном клубе обсуждали эту тему. Как только Тачибана, объединивший и поднявший команду до национального уровня, уйдет от них, Фудомине прекратит свое существование.
Тачибана оглянулся на свою команду. Ребята слушали вице-капитана. Сам Камио был грязный, измученный, но в глазах все еще горел огонь торжества, а его слова пробуждали решимость и желание бороться до победного. Тачибана в очередной раз подумал, на сколько же окружающие ошибались в своем мнении.
Команда уже была единой. Он просто послужил катализатором – тем, кто подсказал им дорогу к чемпионату. Он всего лишь подтолкнул их в нужном направлении, помог раскрыть их собственные таланты в короткий срок. Разглагольствуя о ритме, о том, как он необходим во время игры, получая в ответ ласковые взгляды и легкие смешки от товарищей по команде - перед ними стоял настоящий капитан. Им всегда был Камио.Это всегда был Камио. И теперь все теннисное сообщество в этом убедится.
Камио закруглился со своей речью и отпустил команду. В последнее время он чувствовал на себе пристальный взгляд капитана и не только сегодня, вот уже несколько дней. Может он чем-нибудь оскорбит Тачибану или сделал что-то не так? У Камио было столько дел, забот и обязанностей, что анализировать свои поступки мысли и действия он просто не успевал. Вполне возможно, что он действительно о чем-то забыл.
- Тачибана-сан?
Капитан посмотрел на него:
- Камио?
- Я сделал что-нибудь не так? – Камио нервно выпалил: - Потому что я знаю, что вы за мной наблюдали сегодня и, может быть, вчера и позавчера, и, если я Вас обидел чем-нибудь или оскорбил, я очень-очень сожалею…
Тачибана остановил его усмешкой:
- Камио, ты слишком много времени проводишь с Шинжи. Он протянул руку, ероша рыжую челку, и убрал волосы с лица.
У Камио сперло дыхание от неожиданной нежности капитана.
- Тачибана-сан?
Капитан пристально рассматривал его еще с минуту своим фирменным взглядом: как будто он читал мысли Камио и вообще видел его насквозь. Потом улыбнулся, положив руку на плечо своего зама: - Ничего, Камио, просто задумался.
Камио поёжился: - о чем?
- О том, что ваша команда будет делать в следующем году, - тихо ответил Тачибана, - как далеко вы зайдете, что скажешь, Камио?
- Я? – Камио удивленно хмыкнул – Тачибана-сан, надеюсь Вы не возлагаете большие надежды на нас. Мы будем стараться изо всех сил, сделаем все, что сможем, но без вас..
- Без меня вы станете еще лучше, не стоит себя недооценивать – капитан был серьезен как никогда.
Камио кивнул, решив оставить за Тачибаной последнее слово, даже если оно было таким неправдоподобным. Ведь все вокруг знали, что их успех зависел только от Тачибаны и его руководства, а в следующем году не предвидится ни того ни другого.
В конце концов, ну какой из него капитан, ведь так?

@темы: принцефест, фанфики

---

[Panda. Tennis Panda]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Zen Zen]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Команда Моей Мечты]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

U Got Game: AU

[Команда Моей Мечты]

Название: Мимо радуги
Автор: Команда Моей Мечты
Тема задания: AU
Персонажи: Зайзен Хикару и команда Шитенходжи
Жанр: AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: никакого тенниса. Только сережки Зайзена.
Предупреждения, комментарии: смерть персонажа.

Первая сережка появилась у Зайзена в тринадцать. Это не было взвешенным решением, скорее - сиюминутное желание закрепить что-то намного более важное.

1.

Первая сережка появилась у Зайзена в тринадцать. Это не было взвешенным решением, скорее - сиюминутное желание закрепить что-то намного более важное. Старый мастер долго кряхтел и протирал мочку ваткой, попутно нудел про то, что подобное украшение не подходит мальчику и делать прокол он отказывается, пока Зайзен не приведет родителей. Зайзен не обращал внимания: и он, и мастер отлично знали, что родители не будут тратить время на подобные глупости.

Приготовления были долгими, а движения мастера – такими медлительными, что Зайзен чуть не заснул в кресле, и в момент, когда иголка наконец вошла в мочку, подпрыгнул и зашипел. На экране телевизора под потолком красочно взорвалась машина и появилась заставка с эмблемой Отборочных Игр, а затем на долгое время зависла информация о приемных пунктах в их районе. Зайзен видел ее тысячи раз на протяжении всей жизни, но на всякий случай скользнул взглядом по знакомым цифрам.

Ухо болело еще пару дней. Зайзен сомневался, не задел ли случайно старик нерв, но в зеркале вроде бы оставалось то же лицо без какого-либо яркого выражения. Обычное лицо обычного человека.

- Ты правда хочешь попробовать? – спросил его Канеко, округлив глаза. Босые ступни одноклассника мелко перебирали по нагретой земле. Зайзен посмотрел себе под ноги: под его качелями были две такие же взлетные полосы разгонов и торможений – история их дворовых развлечений.

- Ага, - кивнул он.

- Зачем?

- Скучно, - пожал плечами Зайзен.

- Скучно? – переспросил Канеко недоверчиво. Весельчаком Зайзен себя бы не назвал, потому вполне понимал удивление друга, но ему действительно было скучно.

Он спокойно прожил на их радиусе все детство: ходил в школу, читал книги и смотрел фильмы каждый раз, когда они поступали – прошло немало времени, прежде чем трансляции заинтересовали его по-настоящему.

- Ты уверен, что это не опасно? – продолжил переживать Канеко. Еле слышно пискнули сканеры, проверяя территорию.

- Я знаю ровно столько же, сколько ты.

Трансляции всегда шли без комментариев: кусочки жизни команд на фоне невероятных пейзажей, отрывки самых разных операций, смысл которых Зайзен понимал лишь иногда. Имена участников можно было узнать из диалогов, но Зайзен даже не старался их запоминать: не факт, что имена, да и сами люди были настоящими. Он сомневался, насколько вообще было правдой то, что за пределами их островов есть жизнь. Зайзену было тринадцать, и у него был шанс узнать все самостоятельно. Более того, он имел на это право.


--

Все прошло на удивление просто.

Мать только спросила, любит ли он их. Зайзен ответил. Отец поинтересовался, понимает ли он, что больше никогда их не увидит. Зайзен согласился снова. Эти утверждения в его мозгу никак не конфликтовали друг с другом.

Он скучал ровно месяц, скорее для очистки совести. Это была даже не тоска по дому, а защитная реакция на новую обстановку, желание привязаться хоть к чему-то там, где все было чужое, незнакомое, интересное.

Прошлое он вспоминал редко. Или, может, не редко, а очень быстро: вспоминать было особо нечего, для перебора событий первых тринадцати лет хватало нескольких секунд, а для увиденных мест - пальцев на руках. Сотня домов, электростанция, школа и больница, пара заводов и предприятий, чтобы обеспечить население продовольствием, а заодно и работой – стандартный набор одной из миллиардов жилых ячеек. Зайзен ни разу не встретил кого-то недовольного подобной жизнью: кому-то не нравился вкус завозимого мяса, кто-то был не в восторге от погоды, но не было никого, кто бы жаловался на то, что не может покинуть отведенную территорию. Это казалось Зайзену странным.

На приемном пункте ему выдали листок с инструкцией: пару абзацев с общими правилами и датой. Условия были предельно простыми, если не считать полного отказа от прежней жизни.

Он получал письма от родителей и иногда – от бывших друзей, но ответов не писал. Никто этого не запрещал, но Зайзен не видел смысла в поддержании связей. Сожалеть было не о чем, осталось недоумение, как он жил, получая ровно такое количество информации, чтобы не усохли мозги. Информация походила на ошметки сахарной ваты: легкая, размытая, неконкретная. Земля неизвестных размеров, но круглая. Мир за пределами радиуса существует. Доступ к нему может получить каждый, кто захочет.

Новое место походило на закрытую школу: жить приходилось в общежитии при классах. Некоторое время ушло у Зайзена на то, чтобы поверить, что все это правда. Происходящее смахивало на фарс, а одинаково неуверенные, напряженные одноклассники и соседи не вселяли надежды на счастливое будущее.

Устройство внутренних уровней Зайзен узнал через пару месяцев после того, как вступил в программу и выполнил несколько начальных заданий. Они не потребовали от него особых усилий: в начале от участников хотели увидеть личное желание, понимание того, что в мире есть нечто большее, другое - и желание это получить. Он помнил, какое потрясение испытал, когда в новой школе оказалось не два класса, а пять, а предметов – не три, а шесть. Теперь он научился скрывать свое удивление, хотя на новом радиусе всегда было чему удивляться.

Первым делом после перехода изучали предыдущий радиус: чистые факты, без прикрас и вывертов, честное изложение устройства и функционального назначения каждой ячейки. Наверное, чтобы отбить желание вернуться у тех, у кого оно возникало. Про текущий и будущие радиусы не говорилось ни слова, но к концу аттестации Зайзен обычно сам доходил до выводов, которые быстро подтверждались впоследствии.

Сначала он постоянно боялся, что все закончится – и это стало бы самым большим разочарованием в его жизни.

2.

За два года Зайзен прошел десяток радиусов, перед мысленным взором проносились сотни лиц – но ни одно не задерживалось. Зайзен ни с кем не сходился, да желающих и не было: они понимали, что стоящие задания начнутся намного позже, а подобные знакомства ничего не стоят. С обыкновенными людьми, не участниками Игр, общаться не возбранялось, но Зайзену было совершенно неинтересно. Плюс, он чувствовал себя неловко: на эмблему, которую полагалось постоянно носить на одежде, пялились все, кому не лень. Разговоры сводились к расспросам, действительно ли их «учат тому, чему не учат в обыкновенной школе». Зайзена бесили витиеватые формулировки, трусливая заинтересованность, бессмысленная оценка людей, которые упустили свой шанс. Да и зачем обзаводиться знакомыми, зная, что скоро придется их покинуть?

В распределительном листке значилась Шитенходжи. Это была его первая региональная команда, но он очень надеялся, что не последняя. Конечно, могло быть и хуже: Хига, предпочитавшая проходить этапы максимально безболезненно, даже если это требовало нечестных и жестоких методов, или фанатики из Св.Рудольфа, помешанные на собственной безопасности, – уж там нормального продвижения ждать не следовало. Правда, ребята из Шитенходжи тоже выглядели несерьезно, но работу делали неплохо, если судить по трансляциям. Может, дело было в капитане: Шираиши не походил на надежного командира.

До перехода на следующий радиус у Зайзена оставалось больше двух лет, он должен был пройти аттестацию до восемнадцати, поэтому время, чтобы попасть в Хетей, Сейгаку или Риккайдай, у него оставалось. А начать можно было и с Шитенходжи. По крайней мере, аналитик у них хороший.

Переезд как обычно был ночным, в новое место группу доставили утром. Зайзен почувствовал волнение. Город просыпался, ворочался в своей ограниченной берлоге, но на этот раз пределы действительно были огромными, а сама обстановка - опасной, пугающей, наполненной тем, что уже можно было назвать свободой. От нее немного мутило, все системы работали на пределе. Зайзен ощущал себя лошадью, с которой сняли шоры: все эти запахи, движения по сторонам, звуки - они были знакомы, но усилены в несколько раз.

Судя по выданной карте до пункта назначения было минут десять быстрой ходьбы, а времени в запасе – три часа, поэтому Зайзен осмотрелся и нырнул в дверь под дешевой неоновой вывеской. Скрылся, словно маленький зверек в норе.

Ну, подумал он через полчаса, ощупывая пальцами новую сережку, тут хотя бы делают прокол пистолетом.

3.

- Когда думаешь уходить? После первой аттестации? – Юджи не смотрел в глаза, но интересовался совершено искренне. Казалось, что тот немного стесняется. Наедине он становился спокойным и тихим, словно каждую свободную минуту отдыхал от необходимости наблюдать и замечать особенности чужой внешности, поведения, манер, коллекционировать личины, не зная, кого придется изображать в следующий раз.

- Наверное.

- Понятно, - Юджи кивнул. Зайзен подхватил прилетевший мяч и отправил обратно. Шираиши поймал его налету и, улыбаясь во все зубы, вернулся на площадку, не забыв отвесить Зайзену шутовской поклон. Сам Зайзен после двух месяцев полевых тренировок не мог и думать о баскетболе, предпочитая разминку где-нибудь в стороне.

- А ты? – спросил он у Юджи.

- Пока не решил.

- Из-за Коджики?

- Нет, - рассмеялся Юджи и помахал Кинтаро, который подпрыгнул от радости, заметив их.

- Я думал, вы вместе.

Кинтаро налетел на них, как маленький смерч, с разбегу приземлился рядом на траву, со всей силы впечатавшись в Зайзена. Пришлось придержать его за плечи, чтобы тот не покатился кубарем дальше. Кинтаро в ответ повис на Зайзене, обвил шею руками, заерзал на коленях.

- Пока некогда было быть с кем-то «вместе», - Юджи поправил повязку. - А если бы захотелось, вокруг достаточно женщин.

Они вместе усмехнулись. Участникам и так многое позволялось, а теперь еще появились поклонницы – неудивительно, ведь их показывали все чаще. Звезды экрана.

- Кохару любит пошутить. Жить без этого не может.

- Почему?

- Он слишком умный. Настолько умный, что никто просто не сможет понять его до конца, даже если попытается.

Зайзен был согласен. Он успел оценить умственные способности Коджики в первую операцию: аналитик корректировал план действий буквально за считанные секунды, обрабатывая поступающие данные с невиданной скоростью. Если и был в команде кто-то, кого Зайзен уважал, то это был Коджики. Остальные не то чтобы Зайзену не нравились, они неплохо сработались, но их способности не уравновешивали ту легкость и несерьезность, с которой они относились к Играм. Может, они не так сильно боялись остановиться, вернуться. Зайзену хотелось бы поработать с профессионалами: с Атобе из Хетея или Тезукой из Сейгаку. Капитан все-таки много значит, особенно в их деле.

Словно в унисон мыслям Зайзена Шираиши забросил мяч в корзину чуть ли не с противоположного конца поля, раскинул руки и прошептал, закатив глаза: «Экстаз». Ни одного лишнего движения, любил повторять Шираиши. Кроме тысячи движений по привлечению внимания, бормотал Зайзен под нос, но Шираиши всегда слышал.

- Легкая рука, - усмехнулся Юджи. – Вернее, золотая.

Их команду называли саперской, хотя минами занимался один Шираиши, да и то очень редко: боевые испытания выпадали часто, но не настолько масштабные. Чаще использовались совсем другие умения. Но если дело доходило до разминирования, Шираиши не было равных.

- Ну да, - не мог не согласиться Зайзен. – Он неплохо справляется. Если учесть, что ему шестнадцать.

- Мы все неплохо справляемся, если учесть наш возраст, - Юджи вдруг посмотрел на Зайзена. – Но я серьезно. У него золотая рука.

Шираиши был без футболки: пот струился по груди, пропитал резинку грязных шорт. Руку он не скрывал.

- То есть…?

- Говорят… Кохару говорит, а он дольше всех знаком с Шираиши, они на четвертом радиусе познакомились. Шираиши поначалу быстро проходил все уровни и чуть ли не на второй аттестации не угадал с проводом. Ну и вот. С тех пор и не торопится брать сложные задания раньше времени.

- Жесть, - промычал Кинтаро. Зайзен откинулся на спину, чтобы не смотреть больше на капитана. Кинтаро улегся рядом, засопел в плечо.

- А что ты хочешь? – вздохнул Юджи. – Мы живем в стране, в которой тридцать лет назад вместе с клонированием человека вернули игры на выживание, так что золотая рука – вполне обычное дело. Правда, золотую он сам попросил.

- Золотая рука. Нет, серьезно? Ненормальный.

- Тут все ненормальные. На нормальных неинтересно смотреть.

- Мы здесь для развлечения?

- Это по-любому. Сначала я думал, что нас готовят для внешнего радиуса. Растят элиту, чтобы не позориться перед другими странами.

- Считаешь, там хорошо?

- Нам везде могло быть хорошо. Но нигде не будет.

Зайзен промолчал. Никто ничего не обещал, никто не мог дать конкретного ответа, в чем смысл Игр и как Япония дошла до решения поделить страну на зоны и запереть население внутри них.

- Зайзен! Еще разок перед отъездом?

Капитан окликнул его с края площадки. Зайзен легко поднялся, кивнул Юджи. Шираиши, видимо, задался целью сделать из Зайзена хорошего сапера – никому другому поделиться знаниями он не предлагал.

На вечер была запланирована грандиозная попойка, а утром они собирались обратно в училище – навстречу двум месяцам занятий, которые выматывали Зайзена намного сильнее тренировок на местности. Столько выучить казалось невозможно, до этого он справлялся лишь ценой бессонных ночей и раскалывающейся от новой информации головы.

На этот раз перед посиделками пришлось заглянуть в город. Ему срочно понадобилась новая серьга. Несмотря на заверения нервно ржущего Шираиши, что это, мол, отличная примета и залог успеха в их области, едва не взорвавшаяся в его руках граната имела право быть запротоколированной.

--

- Мне жарко, - сообщил Кенья в десятый раз. – Блин, как жарко. Невероятно жарко. Невыносимо. Не могу спать. Зайзен, ты спишь?

Голос Кеньи звучал странно: вопросительно поднимался в ненужных местах, окончания слов исчезали, а громкость менялась неприятно часто. Кенья себя не слышал. Музыка долбила громко, Зайзен узнал свою мелодию: Кенья снова скинул с общего компа на плеер без спроса.

- Спишь?

Зайзен молча свесился со второго яруса кровати. Кенья поставил музыку на паузу, но наушники не снял.

- Охренеть как жарко, да?

- Нормально.

- Вау. У тебя сережки в темноте немного светятся, ты знал? Зачем они тебе?

Зайзен улегся обратно на подушку, уставился в потолок.

- Так получилось.

- Отмечаешь важные события?

- Типа того.

Зайзен успел снова задремать, но Кенья вдруг заскулил.

- Быстрее бы суббота. Интересно, что на этот раз.

«Твой клиент, Кенья. Для тех, кто спешит, у нас есть отдельный огороженный манежик». Так Зайзен оказался в комнате с Кеньей – после неосторожного вопроса, как скоро они возьмут задание. Шираиши засмеялся, переглянулся с Читосе и отправил его в комнату к Ошитари. Кенья постоянно что-то делал, а если сидел на месте, то рассказывал, что скорость – его второе имя.

Зайзен собирался менять комнату при первой возможности. Так же, как и команду. Возможностей у него было уже много.

- Вот с Кинтаро была задачка! Такой взрыв мозга! Нам фотографию его выдали и все. Представляешь?

Зайзен не представлял. Самым интересным до присоединения к Шитенходжи для него была охота на сбежавшего преступника. Ничего сложного, все равно периметр был оцеплен, но Зайзен очень хотел найти его первым. Нашел.

- Шираиши думал, что нам что-то не доставили. Стоял посреди поля и конвертом тряс. «Извините, пожалуйста, это какое-то недоразумение».

Кенья заржал, а Зайзен прикусил запястье, чтобы тоже не засмеяться. Видение капитана, пытающегося изобразить вежливость, разговаривая с воздухом, его позабавило.

- Обычно ведь как. Идите туда-то. Сделайте то-то. Достаньте то-то. Не тратьте больше трех выстрелов. Это ограничение на выстрелы вообще бесит, правда?

- Это точно.

- Как вспомню, что Гину пришлось руками все подчищать, аж передергивает. Ну да ладно.

Кенья вскочил действительно быстро, оправдывая свое прозвище, положил локти на матрас верхнего яруса, устроил на них голову.

- И вот вместо указаний – фотография Кинтаро. Ни объяснений, ни адреса, ни указаний, что с ним делать – ничего. Мне кажется, мы половину отведенного времени тупо офигевали и придумывали, как бы свалить в другую команду по-тихому.

- Стратегия победителя, - пробурчал Зайзен, поворачиваясь на бок и устраивая голову на согнутом локте.

- Я бы на тебя посмотрел. Потом, правда, Кохару взялся за дело и начал думать. А уж если он начал думать, сам понимаешь, скоро мы знали, куда ехать. А там как обычно. Если не считать того, что Кинтаро к тому времени пару лет был у каких-то любителей поэкспериментировать. С ними мы разобрались, а его пришлось к себе взять. Он ведь вообще ничего не помнил.

- То есть он не участник? И вы прошли аттестацию?

- Вроде да. Пока в строю. Слушай!

Кенья стянул ободок наушников на плечи.

- Ты думал, что будет дальше?

- Конечно.

- И что?

- Новая жизнь. Без ограничений.

- А они тебя напрягают? Реально напрягают сейчас?

Зайзен задумался. Если честно, ограничения давно перестали его напрягать, особенно территориальные. Он привыкал к любым условиям, но не мог представить, что осядет где-то в одном месте, будет считать его своим домом, будет жить без ожидания перехода и готовности рано или поздно навсегда все оставить.

- Я не хочу останавливаться. Мне кажется, это только начало.

Большего Зайзен и сам не знал. Даже на том радиусе, где родился он, не было никаких проблем с комфортом, кроме заранее определенной ограниченности, а дальше условия жизни улучшались, так что на внешнем радиусе наверняка настолько круто, что пока нереально это осознать.

Кенья засмеялся.

- На таких, как ты, здесь все и рассчитано. Япония развлекается, как может.

Он улегся обратно.

- Жарко. Невыразимо жарко. Жарко аж бесит.

4.

В больницу Зайзен угодил крайне неудачно: в самом начале совместного задания с Хетеем. С другой стороны, странно, что ему так долго везло. Рано или поздно это должно было произойти. Правда, отправляясь на разведку с Читосе, он и не предполагал, что на этом все для него и закончится. Что-то хлестануло в висок, и Зайзена вырубило.

Некоторое время он провел в больнице с повязкой на глазах. Зайзен не доверял тактильным ощущениям, не верил, что глаза на месте, хоть и чувствовал шершавость бинтов. Не было ни света, ни цвета, и это реально пугало. Он попытался настроиться на то, что когда повязку снимут, он ничего не увидит. Опасения оказались более чем напрасными: картинка осталась такой же. Все лицо ужасно болело – небольшая плата за возможность вернуться в команду полноценным игроком.

--

- Город просыпается… Прекрасный фиолетовый рассвет, доставшийся нам после первого ядерного взрыва, увидели все, кроме… Зайзена!

- Да чтоб тебя! – не сдержался тот и бросил карту в колоду.

- Зайзен, кстати, в этом кону был доктором, - не унимался Коджики. – Первым делом надо лечить себя, вот главное правило медицинского персонала. Правда, Ошитари? Ошитари Юуши? – уточнил Коджики, обращая внимание присутствующих на высокого парня в очках – медика из Хетея.

Ошитари медленно кивнул, словно не был уверен, как реагировать. Кенья даже не повернул головы в сторону внезапно обретенного родственника. Они оба: и Юуши, и Кенья – придавали важность встрече скорее ради тех, кто находился рядом, но было заметно, что им друг на друга наплевать. Для удовлетворения чужого любопытства они выяснили, кто кому кем приходится, но на этом общение и закончилось. Зайзен представил, как бы повел себя он, встреть кого-то из родственников на Играх – наверное, поступил бы так же. Он поймал себя на том, что с трудом может вспомнить лицо матери, хотя не видел ее всего несколько лет.

- Зайзен четвертован, хоть и весьма сексуально! – продолжил Коджики, не упустив случая подарить себе бенефис и выступить по максимуму. – Наш любимый Зайзен разрезан на части: отличные длинные ноги, красивые руки и голова с очаровательной улыбкой. Итак, господа, кто же это сделал? Кто мафия? Голосуем!

Если Коджики сам не мог принимать участия в игре, то к роли ведущего подходил весьма ответственно и не ограничивался констатацией факта, кто выбыл. Он подходил к процессу творчески: Зайзен уже был повешен, пару раз расстрелян, обезглавлен, а однажды – во время их посиделок после совсем уж муторного дня – даже растоптан слонами в лучших традициях старинной индийской пытки.

Развлекаться надоело, Зайзен поднялся и направился было к палатке, чтобы собрать вещи, но по пути заметил немногочисленную группу на отшибе лагеря. Шираиши встретился с ним взглядом и поманил к себе.

Зайзен молча сел на бревно рядом с капитаном. Атобе даже и не подумал прерваться. Зайзен слушал очень внимательно: главным образом потому, что пропустил все веселье.

Пальцы автоматически потянулись к уху. Новая серьга появилась в честь сразу двух значимых событий: ранения, потребовавшего серьезного вмешательства, и первой совместной операции.

По рассказу Атобе прошедшее задание не казалось сложным, но Зайзен знал, что на самом деле оно у всех отняло много сил и доставило кучу проблем. Может, Атобе действительно воспринимал это по-другому. Зайзен следил за ним, за Шираиши, за Читосе – и не мог поверить, что они старше всего на год. Он видел капитана каждый день на протяжении последних лет, но никогда не ощущал его возможности так четко, как сейчас, будто в повседневной жизни силы Шираиши распределялись на всю команду и не так бросались в глаза. Рядом с Атобе капитан подобрался, и наблюдать за их работой было неловко и интересно одновременно.

- Атобе, ты собираешься на аттестацию? – бросил Читосе, не отрываясь от длинной трубки, источавшей холодный, щекочущий ноздри аромат. Кинтаро как-то сказал, что там сбор от кашля, но Кинтаро вообще было легко обмануть.

- Думаешь, пора? – Атобе склонил голову, и Зайзен засмотрелся. Атобе был идеален, что выглядел неприятно.

- У нас всего полгода.

- Еще на один раз, - встрял Шираиши.

Зайзен не понимал, почему они обсуждают аттестацию так, будто это что-то серьезное: их было больше десятка. Он открыл рот, чтобы вмешаться, несмотря на смущение, но Гакуто его опередил.

- Атобе, какая разница, когда проходить аттестацию? Ты опять не пойдешь после этого задания?

Атобе и Шираиши переглянулись. Читосе растянулся на траве возле костра и закрыл глаза, подставил солнцу улыбающееся лицо.

- Раньше была система школ и институтов – она осталась неизменной для тех, кто не принимает участия в Играх. Мы все могли стать врачами, или учителями, или инженерами. Но не стали. От нас ждут чего-то большего. Мы должны быть особыми. Пока я не уверен, что достаточно особенный, чтобы не вылететь там на первом же испытании.

Зайзен застыл. Атобе, Шираиши, Читосе, Тезука из Сейгаку, Санада из Риккайдая – они играли на последнем этапе, накапливая знания и опыт, все три года, что отводились правилами. Уж если они не считали себя особенными, то на что рассчитывать ему?

5.

- Зайзен, оставь. Положи на место. Положи. Иди к машине.

- Шираиши, не ори. Я просто подумал, что за собой нужно все убрать.

Юджи опустился на корточки, стянул бандану, долго тер потное лицо, счищая все характеры, всех людей, которых ему пришлось изображать. Ишида Гин стонал, скулил, ругался. Зайзен был так удивлен, услышав из его уст что-то отличное от молитвы, что не мог отвести взгляд. Ишиде досталось больше всех, но он отлично справился со своей задачей: прикрыл почти всех.

- Все. Время вышло, - повторил Шираиши, хотя сирена сообщила об этом намного красноречивее. - Мы проиграли. Собирайтесь.

Капитан выдал указания каждому, но смотрел на Кинтаро.

Кинтаро четвертован, как прокомментировал бы Коджики. «Наш любимый Кинтаро разрезан на части: отличные длинные ноги, красивые руки и голова с очаровательной улыбкой».

- Готовы? Залезайте.

Шираиши отошел к Кенье, занявшему место за рулем. Зайзен забросил рюкзак и остальные вещи в кузов, запрыгнул сам, стараясь не оглядываться. Теперь на их лавке было намного больше места. Первое время, что они ехали обратно в лагерь, Зайзен цеплялся за борта, держался крепко, но не потому, что Кенья гнал быстрее обычного. Ему хотелось удержаться на месте, когда произойдет перезагрузка, откат, исправление, или как эта опция называется здесь. Опция, которой им еще не приходилось пользоваться, потому что они всегда справлялись.

В лагере у него нашлось неотложное дело, поэтому он пропустил ужин и сбор, но никто не требовал его присутствия. Он перерыл личные вещи, заглянул в самые маленькие карманы рюкзака, не особо надеясь на удачу. Кожа чесалась от несмытого пота, грязи, пыли и крови, но Зайзен решил отложить водные процедуры.

В палатку к Шираиши он забрался, сжимая в кулаке чудом найденную булавку, с ужасом представляя, как будет в сумерках искать ее на земле, если вдруг выронит.

- Ты можешь мне помочь?

Шираиши поднял голову, отвлекся от своей руки, которую рассматривал так внимательно, словно увидел в первый раз.

- Можешь проколоть мне ухо?

- Ты нормально?

- Да.

- Сейчас, Зайзен?

- Я непонятно выразился?

Шираиши кивнул, указывая на разложенный спальник, подполз ближе. Молча повертел булавку, бросая взгляды на Зайзена. Молчание бесило так же, как раньше бесили попытки все перевести в шутку. Капитан вел себя так, будто это он, а не Зайзен, в первый раз увидел смерть. В первый раз узнал, что она возможна.

- За аптечкой схожу, погоди.

- Забей.

Шираиши не стал спорить. Отыскал где-то в углу палатки одну из зажигалок Читосе, долго разогревал острие в прыгающем огоньке. Потом придвинулся совсем близко, просунув ступню между подвернутыми ногами Зайзена, склонился над ухом. Прокалывал медленно, но ровно, без колебаний. У Зайзена не было сил даже дернуться. Он не успел опомниться, как Шираиши дотронулся языком до начинавшей гореть мочки, взял ее в рот, задевая языком булавку, обвил плечи Зайзена рукой, не давая отстраниться. Ухо горело от прокола. Другое ухо тоже почему-то горело.

Шираиши надавил на плечи мягко, почти неощутимо, но Зайзен чувствовал себя отлитым из железа, он не мог даже пошевелиться, поэтому капитан добавил силы, согнул его вниз, заставил лечь на комок спальника. Было неудобно. Они запутались ногами, но так и лежали: три минуты, Зайзен машинально отсчитывал секунды, словно снова замерял время между выстрелами.

- Пока сойдет, но потом спиртом протри, - прохрипел наконец Шираиши, и Зайзен ощутил холодок на мокрой мочке от его дыхания.

- Спасибо.

Он не думал вставать, смотрел в дырявый потолок чужой палатки, и Шираиши не убирал руку с его груди, словно боялся, что Зайзен вдруг начнет вырываться – рука оказалась намного тяжелее обычной, и вскоре стало очень трудно дышать.

Читосе вернулся часа через два, когда было уже совсем темно, а Зайзен успел порядком замерзнуть. Читосе проговорил что-то, вряд ли имевшее смысл, чтобы обозначить, что заметил их, лег поверх своего спальника.

Зайзен ждал, что кто-то начнет объяснять, но этого не случилось.

6.

Зайзену недавно исполнился двадцать один год. Он знал свой возраст с точностью до дня, ведь последние месяцы только и делал, что заполнял бланки, заявления, анкеты. Пока ему было на что жить: когда хозяин наконец нашел повод вышвырнуть его с работы, то наговорил ему много всего, сам испугался и добавил к выходной зарплате еще две. Пустая трата денег, Зайзен был уверен, что даже если бы дошло до разбирательств, его права вряд ли стали бы защищать. Услуги адвоката стоили денег, и для человека, который совсем недавно узнал об их существовании, все траты не на еду и жилье казались роскошью.

Внизу раздался шум, Зайзен поднялся с кровати, по длинному коридору с множеством дверей в одинаковые комнатушки прошлепал к входной двери. Звонка не было, так же как телефона и вообще всего, что требовало официального оформления, поэтому гостей приходилось встречать лично. Правда, Зайзену редко приходилось это делать. Зайзену вообще не приходилось этого делать до визита Шираиши.

Они быстро прошли обратно, не успев даже поздороваться, Зайзен закрыл дверь в комнату и тогда посмотрел на бывшего капитана. На том был идиотский плащ, как у сумасшедшего игрока, с которым они проводили одну из операций, но Шираиши обошелся хотя бы без панамы. Зайзен сразу заметил, что красота и самоуверенность изрядно поистаскались, а вся эта мешковатая одежда не прибавляла Шираиши блеска. В шортах и футболке Зайзен почувствовал себя чуть ли не раздетым.

Шираиши бросил на стол знакомый конверт – Зайзен получил такой же в день рождения. Чужое письмо было потрепанным: с момента совершеннолетия Шираиши прошло более года.

- Мы не виделись с аттестации, - сказал он, раздеваясь и усаживаясь на край кровати. Бесцеремонность и знаменитая рука окончательно убедили Зайзена, что перед ним действительно капитан. Внутри потеплело так, что его стало клонить в сон, Зайзен забрался на табуретку, привалился к обшарпанной стене, и лопаткам сразу стало холодно – какая никакая, а теплорегуляция.

- Мы тогда проиграли, - напомнил он, словно и правда верил, что Шираиши мог забыть, при каких обстоятельствах они расстались.

- Точно, - кивнул тот, запустил пальцы в волосы. – Интересно получилось. С самого начала никто не ждал, что мы будем выигрывать.

Когда они все же оказались там, куда стремились с детства, Зайзен удивился. Потом он вышел на улицу из подземной парковки, и первая встретившаяся женщина лишь посмотрела на него и начала орать, как ненормальная. Зайзен растерялся и быстро пошел прочь, опустив голову. С тех пор он довел такой способ ходьбы до совершенства.

- Мы сами дураки. Думали, что пройдем отбор и получим доступ к чему-то лучшему.

- Получили, - выдохнул Зайзен, и напряжение разом схлынуло. Он ни с кем не мог поговорить о том, что с ним произошло, что произошло со всеми, кто когда-то захотел покинуть внутренние радиусы и принять участие в Играх. Говорить было не с кем – нормальные люди относились к ним удивительно правильно: как к выращенному в тяжелых условиях развлечению.

Зайзен много читал и узнавал – здесь, на внешнем радиусе они получили доступ ко всему. Больше никто ничего не скрывал, потому что все участники уже были в ловушке. Люди вообще были не нужны, поэтому большая их часть – не самая удачливая – несколько десятилетий назад оказалась запертой на отдельной территории, обеспеченная всем необходимым для жизни и постепенного, безболезненного угасания. Может, это было бесчеловечно. Но подобные понятия странно воспринимались в мире, решившем после первой ядерной бомбы развлекаться, пока была такая возможность.

- Ммм, - Шираиши застонал, раскинув руки, повалился спиной на узкую кровать. – Экстаз. А у тебя нормальные условия.

Зайзен закатил глаза. Рефлекс, неконтролируемая реакция организма на Шираиши – это не изменилось, это было так здорово. Шираиши развалился, опустив ноги в тяжелых ботинках на пол. Начавшая стекать грязная жижа медленно подбиралась к правой голой ступне Зайзена. Он подтянул ногу, уперся пяткой в край табуретки, не прерывая тишины, наблюдал за капитаном.

Как же Шираиши, должно быть, устал. Так же, как Зайзен.

- Помнишь Читосе?

Зайзен усмехнулся. Отличный вопрос. Он был бы уместен, если бы у них действительно имелась новая жизнь, способная затмить прошлое. Шираиши и его тупые вопросы. Зайзен почувствовал злость, бодрость, радость.

- Не тот ли Читосе, с которым мы прожили вместе два года? Что-то вырисовывается.

- Так вот. Он же постоянно проводил опыты над собой, пытаясь определить пределы, до которых нам разрешат дойти на каждом уровне.

- Да, вы все были идиотами.

- Пределов не было, - Шираиши рывком поднялся. – Это должно было насторожить. Нас вообще все должно было насторожить с самого начала, уж очень странные условия отбора. Обычные люди не бросают своих родителей ради цели, которая даже толком не сформулирована.

- Я не бросал родителей.

- Угу. Просто согласился никогда их не видеть. Они искали людей, у которых достаточно фанатизма, чтобы пойти до конца. Мы думали, что учимся, чтобы получить здесь признание и уважение. Считали, что для этого допустимо делать то, что мы делали. Но это ненормально. Все было ненормально.

Зайзен не знал, радоваться или нет. С одной стороны, приятно было получить подтверждение тому, что его точку зрения разделял еще кто-то, но с другой – он жил бы спокойнее, если бы Шираиши считал, что все их потери были не зря и прошедшие годы чего-то стоили. Правда, Зайзен до сих пор не мог вызвать у себя даже искусственное сожаление и раскаяние в совершенных поступках.

- Коджики выдвинул теорию. Про то, что независимо от качества жизни и эпохи всегда есть тип людей, не знающих меры. Людей, увлекающихся чем-то до безумия, - Шираиши изучал улицу сквозь маленькое грязное окно. - Кто-то из-за упрямства, кто-то не может бросить начатое дело на полпути, кто-то кому-то что-то доказывает. Вроде спорта: начинаешь заниматься чем-то серьезно, и тренировки занимают все время.

Шираиши вернулся на место. В комнате действительно негде было развернуться, кровать от стола отделял узкий проход.

- Семья, друзья, другие интересы отходят на второй план. Фанатизм, но он приносил плоды: открытия, мировые рекорды, прогресс. Потом изобрели все, что можно было, интерес пропал. Увлеченности теперь создают методом от противного. Сначала была пустота, которую мы заполнили Играми. Что мы умеем? Что мы любим? Только играть, даже если это всего лишь развлечение людей, которые нас презирают.

Шираиши замолчал.

- По задумке сейчас мы уже ничего не должны чувствовать? – подытожил Зайзен.

- Наверное. Но ведь это не так? - улыбнулся Шираиши.

Зайзен поймал себя на мысли, что с Шираиши даже дышать стало легче, хоть тот и занимал полкомнаты вместе с никуда не пропавшим огромным эго. От этих мыслей Зайзен смутился, но ответил с уверенностью:

- Нет, не так.

Шираиши кивнул, как показалось, с облегчением. Может, он был рад, что ожидания оправдались и не придется в который раз пересматривать свою Библию.

Зайзен протянул руку и развернул письмо, разгладил его на поверхности стола. Подперев ладонью подбородок, принялся читать, не пропуская ни слова, словно видел в первый раз, хотя текст был совершенно идентичный – рассылка по спискам, которые наверняка где-то имелись. Им предлагали сыграть еще раз, собрать команду, но менять ее в процессе больше не разрешалось: никаких переходов, никаких обменов - друг против друга. На выбывание. Зайзен почувствовал глухую ярость: не из-за предложения убивать своих бывших товарищей, а из-за того, что это не было написано прямо. Если предполагалось, что все нормальные человеческие чувства у них притупились, подобная конкретика не могла смутить.

Шираиши внимательно за ним следил, ждал реакции.

- Почему они думают, что мы согласимся?

- Потому что у нас нет выбора. Они слишком нас изменили, чтобы мы могли затеряться в толпе. Нас везде узнают. Никто не понимает, какими же чудовищами надо быть, чтобы пройти через то, через что прошли мы, чтобы попасть в их мир. Мы думали, что нас ждет свобода, умные и красивые люди, а тут нечего жрать, за все надо платить, и, - Шираиши указал на потолок, - вон, плесень от сырости. Единственное, что нам остается – это проживать одинаково каждый день, не особо высовываясь.

Действительно, на всех радиусах до регионального люди прекрасно знали про Игры и участников, но скорее наблюдали со стороны, не вмешиваясь. На внешнем радиусе на них чаще всего смотрели с ужасом, а ни о каких Играх никто будто бы и не слышал. Зайзен был согласен вернуться как только получил письмо в день рождения. Лишь это его интересовало и приносило удовольствие. Даже если приходилось кого-то убивать – они уже стали такими, и менять было нечего.

- Понятно. Нам надо держаться вместе, да?

- Да. Но недолго, я так понимаю.

- Кажется, да, - усмехнулся Зайзен. Шираиши тоже понял, что за командным этапом последует индивидуальный, и там снова придется решать, продолжит или нет. Может, пределы есть, вопреки выводам Читосе.

Зайзен сложил листок пополам, отодвинул на середину стола, развернулся к Шираиши. Опустил ноги на пол. Ступни угодили в принесенную грязь, колени уперлись в чужие колени.

- Значит, пришел позвать меня к себе? Рука уже не та? Боишься налажать в ответственный момент?

- Смышленый мальчик. Хороший, - захохотал Шираиши, наклоняясь ближе. – Примерно так.

- А раньше?

- Раньше? Давал тебе шанс освоиться. Кто знает, вдруг у тебя бы получилось? Но ты живешь так же дерьмово, как мы все. Я смотрю, никаких значимых событий за два года? Ни одной новой сережки, - подытожил он, отводя от лица Зайзена отросшие волосы.

Зайзен на секунду прикрыл глаза, лениво высунул язык. Они сидели так близко, что ему показалось, будто он может задеть языком кончик носа Шираиши. Тот скосил глаза и долго и внимательно рассматривал украшение.

- Ого. Давно сделал?

- Не очень. В тот день, когда ты оставил на двери свою дурацкую записку.

- Понятно. Почему язык?

- Целоваться, говорят, прикольно.

- И как? Правда?

- Я авансом, - ответил Зайзен, радуясь тому, что сдерживать улыбку у него всегда получалось без труда. Шираиши разулыбался за них двоих.

- Я тебе, кстати, подарок принес, - он не глядя нащупал плащ и вытащил из кармана пакетик. – На случай, если ты захочешь попробовать еще что-нибудь.

Зайзен, забирая сережку, дотронулся пальцами до руки Шираиши – знакомая жесткость холодного металла.

- Может, и захочу. Опять сам колоть мне будешь?

- Сам. Если ты захочешь.

- Посмотрим, - ответил Зайзен. Он положил пакетик с серьгой на письмо, поднялся.

Впереди была целая куча дел, но сначала стоило угостить гостя чаем.

@темы: принцефест, фанфики

---

U Got Game: фик-AU

[Zen Zen]

Название: Во тьме
Автор:  Zen Zen
Бета:  Zen Zen
Тема задания: АУ.
Персонажи/пейринги: Фудзи, Юкимура, команды Сейгаку и Риккайдай
Жанр: АУ
Рейтинг: G
Краткое содержание: личность определяет цель. Цель модифицирует средства. От средств зависит, каким будет мир.

- Не нужно, Ген-сан.
Ладонь Санады застывает в каких-то сантиметрах от кудрявой Кирихариной макушки.
- А то у него в голове все смешается, и он опять позабудет, о чем ты ему говорил.
Кирихара выворачивается из-под карающей длани и возмущенно восклицает:
- Не забуду я!
- Конечно, не забудешь, - капитан улыбается. Он сидит на спинке скамьи, щурится, подкидывает мячик левой рукой. – Но только если Ген-сан не стукнет тебя.
Санада недовольно вздыхает. Но не возражает.
Возражать капитану в таких делах бесполезно. Капитан будет улыбаться, болтать всякую чепуху, топить тебя в океане обаяния, и когда разговор окончится, ты останешься стоять столбом, понимая, что проиграл спор и даже не заметил, когда.
Еще капитан умеет окатить тебя штормовой синью взгляда, покачать головой и вообще ничего не сказать, но ты тоже будешь стоять, понимая, что проиграл спор, причем с разгромным счетом.
И очень редко капитан что-нибудь объясняет – так, чтобы его поняли.
Он непростой человек и непростой командир, капитан теннисного клуба средней школы Риккайдай, Фудзи Сюскэ.

- Н-ня! – в высшей точке прыжка Кикумару лупит мяч ракеткой наотмашь, и тот летит винтом, вибрирует, дрожит в воздухе, огибает подставленную ракетку иииииии...
...и, под аккомпанемент глухого «дзэээнннн!» струн, плавной дугой улетает обратно. Ойши пропахал животом корт, но не достал. Мяч откатывается в сторону и издевательски покачивается в самом углу разметки.
- Бу на тебя, Юкимура. Вот как ты это делаешь?!
Юкимура комично разводит руками.
- Ну, как... Вижу – мячик летит. Ну и ракеткой его...
Кикумару в отчаянии хватается за голову, делая вид, что рвет на себе волосы.
- Без клоунады! Давайте-ка еще раз! – доносится оклик тренера, и ребята поспешно становятся в исходные позиции.
Когда у тебя в команде есть гениальный игрок, как не воспользоваться им в тренировочных целях!

- В прошлом году мы продули Национальный. Спрашивается: почему?
- Потому что ленивые?
- Потому что у них этот... Юкимура.
- Ага, а еще у них Тезука.
- И еще Эчизен.
- Не было Эчизена в прошлом году.
- А сейчас на Канто не было Тезуки. Нам это помогло?
- Все равно мы сильнее.
- Не доказали.
- Нио! Что за пораженческие разговоры!
- ...не нужно, Ген-сан.
- С-спасибо, капитан! – с чувством благодарит избавленный от подзатыльника Нио. И зыркает на Санаду недобро.
Санада хмурится. Он никак не может постичь, в каких случаях Сюскэ ничего не имеет против воспитательного рукоприкладства и даже в какой-то мере его поощряет, а в каких – вот это «не нужно». Не видит закономерности.
Что куда важнее, Ренджи закономерности тоже не видит.
- Не ленивые, - говорит Сюскэ и обводит команду взглядом, задерживаясь на каждом – секунду-другую, не больше. – Но вы забываете... Акая... Нио... Ген-сан... вы стали так круты, что все время забываете. Победить – это хорошо, но ведь нужно играть.
Команда глядит растерянно.
- Играть, - повторяет Сюскэ и улыбается. – Ну же. Прятки – игра. Фантики – игра. Шахматы – игра... Играйте. Пусть вам будет интересно. Пусть всем будет интересно. Вы можете.
И снова улыбается: он произнес волшебное слово.

Рюдзаки Сумирэ смотрит из окна на теннисную команду. Команда расположилась в тенечке на обед. В столовой слишком жарко, на крыше не уберечься от палящего солнца, и они стеклись под дерево.
В центре внимания, как обычно, Юкимура с его коробкой для бенто. Розовой с котятами. Пожалуй, немало силы воли нужно иметь мальчику в четырнадцать лет, чтобы ходить в школу с такой коробкой... Но это чей-то подарок – кого-то очень важного, и Юкимура с ним не расстается. А еще он не позволяет себя травить.
Команда давно привыкла и шутит беззлобно. Из окна видно, как они дружно хохочут – кроме, разумеется, Тезуки и Эчизена.
Иногда Рюдзаки сомневается: правильно ли она поступила, поставив во главе команды Тезуку, а не Юкимуру. Тезука суров и отстранен, Юкимура – душа компании. Тезуку уважают, Юкимуру – любят.
Но за Тезукой тянутся, стремясь если не перегнать, то хотя бы догнать, соответствовать, держаться наравне. И это полезно для команды. Полезнее, чем беспечно болтающий ногами на своем недосягаемом пьедестале Юкимура. Который не проигрывает никогда и никому уже много лет.
Играть друг с другом на счет она им запретила. Тезука сейчас скорее доломает свою многострадальную руку, чем одержит победу, а такой проигрыш губителен для капитанского авторитета – и тем более когда рядом прирожденный «харизматический лидер».
Впрочем, Эчизен, кажется, успешно справляется с тем, чтобы покусывать Юкимуру за пятки. С каждым разом он прыгает все выше, и уже скоро настанет момент, когда гению Сейгаку придется встать и драться.
Хорошо бы, чтобы скоро. Пока Юкимура лениво отмахивается. Достойного соперника ему нет, а это – деградация для спортсмена.

В прошлом году капитан не играл на Национальном – он только что вышел тогда из больницы. Непроизносимый диагноз на три строки, операция, восстановительный курс. Соревнования он смотрел, сидя на трибунах, чуть в стороне от чирлидеров. Сестра его сидела рядом и все косилась на часы.
Санада проигрывал Тезуке. Общий счет команд был 2:1, счет в матче 5:4, все в пользу Сейгаку, и игра грозила закончиться довольно позорно...
- Ты можешь!
Выкрик угодил точно в секунду тишины между объявлением счета и подачей, звонкий, веселый и полный обещания, и Санада до сих пор помнил, как он напоролся взглядом на задорную улыбку капитана над рукоятками его костылей.
Это было похоже на касание палочки феи-крестной. Тридцать розовых кустов расцвели сами собой, кастрюли засияли, обноски стали бальным платьем, и Золушка помчалась на бал, ни секунды не задумываясь, как такое возможно с точки зрения законов мироздания.
Он выиграл этот матч. Тайбрейками, какими-то невозможными приемами, на не то что втором – двадцать втором дыхании, но выиграл.
Потом, правда, капитан уехал, Ренджи проиграл Юкимуре, и Риккай получил серебро Национального. С этим серебром они, ужасно виноватые, ездили навещать Сюскэ, а он смеялся:
- Вы, главное, только не забывайте: вы можете. Забудьте лучше, что чего-то не можете.
- Но Юкимура же... – смущенно возразили ему. – Он же не проигрывает...
Сюскэ мечтательно улыбнулся.
- Да. Юкимура – это серьезно. Но вы все равно можете.
В этом году на Канто они тоже не смогли.
Сюскэ почему-то ничуть не нервничал.
- Главное, - сказал он и повторил потом еще раз десять, - главное во всем этом – не говорить себе «не могу». И еще – играйте. Играйте с противником. Помните, что это игра.
Команда не понимала, но старалась понять.
Национальный был на носу.

- Юкимура-семпай.
- Рёма?
- Я хочу матч.
- Надеюсь, не сию секунду? Я сегодня немного за...
- Вы всегда заняты, семпай.
- Да?.. Ну, не дуйся. Рюдзаки-сенсей разрешила?
- Я не спрашивал. Надо?..
- Ладно уж. Нам с тобой не запрещали играть. Но, Рёма, я правда занят, я на выставку иду кое с кем... три гейма, хорошо?
- А если три гейма продлятся столько, что вы все равно опоздаете, тогда шесть.
- Торгуешься?
- А как с вами еще-то.
Юкимура смеется и идет на корт.
Первые два гейма Эчизен проигрывает всухую. Перед началом третьего Юкимура смотрит на часы.
Спустя еще пять минут Эчизен неуверенно ощупывает корт вокруг себя, стоя на коленях. На лице Юкимуры виноватая улыбка.
- Момо-тян... помоги ему, ладно? Это сейчас пройдет, это ненадолго. Я просто, ну... меня не простят, если я опоздаю на эту встречу.
Момоширо чешет в затылке. Впервые Юкимура применил «абсолютную» технику против своего.

В полуфинале Акая срывается.
Он приходит в себя на трибуне, Ягю протирает его ссадины каким-то щиплючим и вонючим раствором, Санада с Янаги ушли играть парный матч. Нио, Маруи, Джакал и Фудзи сидят на скамейке рядком и выглядят, как на похоронах.
- Я... я проиграл?.. – голос у Акаи сиплый и испуганный. Его проигрыш не критичен, его есть кому исправить, но, но...
- Да выиграл, выиграл, - бурчит Нио. Почему-то недовольно.
Акая переводит взгляд с одного семпая на другого. Маруи заслонился от мира пузырем жвачки, Джакал смотрит в пол, Фудзи – в небо.
- Да чего случилось-то?!
- Лежите смирно, Кирихара-кун, - сухо говорит Ягю, - вы мешаете.
- А с другой стороны, - вдруг подает голос Фудзи, словно продолжая прерванную беседу, - разве мы что-нибудь теряем? Пусть в финале он играет второй парный. С Маруи. А, Маруи?
- В куда мне сдалось это чудо цветное? – зеленый пузырь лопается с гневным хлопком. – Пусть Санада с ним парный играет. В случае чего отоварит по голове как следует...
- По голове Акаю бить нельзя, - ласково сообщает Фудзи, - у него голова – слабое место.
- Оно и видно.
- Слушайте... – Акая рывком садится, игнорируя возглас Ягю, - что я натворил вообще, а?
Все молчат. Смотрят изучающе.
- Вы про-демон-стрировали эпизод буйного помешательства на корте, Кирихара-кун.
- Совсем буйного, - подтверждает Джакал. – Напрочь.
Взгляды семпаев прохладны и задумчивы, и Акае хочется съежиться, будто на дворе февраль, а он в одной футболке.
Это очень страшно, когда вот так порицают. Лучше бы били. Но капитан последнее время запрещает.
- Может, мне не стоит вообще играть в финале?.. – не слыша себя, одними губами спрашивает Акая.
- Может, - безмятежно соглашается Фудзи. – Сейчас вернется Ренджи, и мы обсудим этот вопрос.

Эчизена качают. Легонько так, осторожно: трибуны все-таки. Но выигрыш у Читосэ – достойный момент триумфа.
Тезука, разумеется, не участвует: сидит с каменным лицом и пытается незаметно для окружающих еще раз прощупать руку. Матч с капитаном Шитенходжи дорого ему обошелся. Сможет ли он вообще играть в финале, если Сейгаку выйдут в финал...
Рюдзаки подзывает Юкимуру – тот неохотно выбирается из радостной толпы.
- Если тебе придется играть в первом одиночном, Сейичи, пожалуйста, сумей обойтись без своего... ты знаешь, чего.
Тренер не знает имени «абсолютной» техники Юкимуры. Если честно, она вообще предпочитает делать вид, что этой техники не существует. К счастью, Юкимура не так уж часто применяет это... умение? Явление? Талант? А, чем бы оно ни было. «Это».
- Я понял, сенсей.
Юкимура стоит, опустив глаза долу и всем видом выражая раскаяние. Насквозь фальшивое – чего даже не скрывает.
Команде здорово не понравилось его поведение в матче с Эчизеном. До такой степени, что Ойши – добрейший, мягкий человек Ойши! – даже заикнулся о том, чтобы исключить Юкимуру из состава команды на Национальном.
А Тезука ровным голосом сказал, что команда не в состоянии себе этого позволить.
Но вплоть до полуфинала Юкимуру ставили играть мало что решающий третий одиночный. Который он стабильно выигрывал – с ленцой, с тоскливым позевыванием, одним этим деморализуя противников до предела.
Наконец команда смягчилась, и в полуфинале ему все-таки вернули позицию первого одиночного.
- ...но первого одиночного сегодня не будет, сенсей, - сообщает Юкимура, грустно улыбаясь.
Рюдзаки не спрашивает, откуда он знает. Юкимура нечасто делает уверенные предсказания, он не Инуи; но уж если делает – не ошибается.
Сейгаку выигрывают 3:1, и Юкимура остается глух к просьбам Тоямы «разыграть ну хоть один мяч».

Санада расстроен. Он старается не показать виду, но он расстроен, и крепко, и это для игры очень плохо, потому что в таком состоянии духа Санада хорошо не сыграет.
- Эх, Ген-сан...
Сюскэ вздыхает и несильно дергает Санаду за рукав:
- Послушай, ведь Тезука тоже наверняка в печали, что не сможет играть. И с тобой, и вообще... Представляешь, команда в финале, а капитан с травмой. Мне бы было... до слез. И тебе тоже. Верно?
- Ну... да, - неохотно соглашается Санада. Взгляд его помимо воли раз за разом возвращается туда, где на трибунах сидит, ссутулившись, Тезука. Вот спохватился, сел прямо, будто боккен проглотил. А через несколько минут опять начинает клониться вперед.
Может, просто не выспался, конечно...
- Давай порадуем его достойной игрой.
- Его бы порадовал выигрыш Сейгаку, но я не намерен отдавать победу только затем, чтобы улучшить ему настроение!
- Ты неправ, Ген-сан, - Сюскэ улыбается, сияет синими глазами снизу вверх – точно ирисы в полдень над гладью пруда. – Он хороший теннисист. Как ты. Он умеет любоваться игрой, неважно, кто победит. Он сможет.
- Чтоб ты в меня верил так, как в него, - Санада отворачивается. Они с Сюскэ дружат с начальной школы. Когда три года назад семья Фудзи переезжала в Токио, Сюскэ устроил дома позиционную войну на несколько месяцев, но добился того, чтобы остаться со старшей сестрой в Йокогаме и не менять школу. Это вдребезги рассорило их с младшим братом: Юта считал Сюскэ предателем, и Санада знал, что Сюскэ до сих пор переживает их разрыв. Но все-таки он остался.
- По-моему, тебе просто нравится слушать, как я это говорю, Ген-сан! – смеется Сюскэ. – В тебе я не сомневаюсь ни секунды. Ты сейчас пойдешь и выиграешь. Но я тебя прошу, ради Тезуки – раз уж он твой любимый противник – сделай это красиво.
- А ради тебя... – начинает Санада и осекается. Еще не хватало услышать «выиграй ради меня». А Сюскэ может, еще как может.
- Ради меня, - серьезно говорит Сюскэ, - ты сегодня будешь делать кое-что другое. После того, как выиграешь.
...Глядя, как Санада выходит на корт, Маруи прищелкивает языком:
- Капитан, ты чудотворец. Чем ты его заклял? Только что же был вялый, как прошлогодний дайкон.
- Любопытством, Маруи, - улыбается Фудзи. – И самую малость - гордостью.
- Верой, надеждой и самую малость любовью, - шепотом передразнивает Нио – так, чтобы капитан не слышал. Но он, естественно, слышит и шутливо грозит Нио кулаком.

Третьим одиночным идет Инуи.
Их игра с Санадой похожа на современную войну, где сложные расчеты не менее важны, чем боевой дух и количество ракет на вооружении.
Это долго, и это в самом деле красиво, и когда Инуи все-таки проигрывает – не ему тягаться с Санадой в выносливости, когда несколько геймов подряд противники вкладывают в удары всю имеющуюся силу, - им хлопают.
Инуи возвращается, пошатываясь от усталости, и, кажется, не знает, что испытывать: удовольствие от игры или грусть от поражения.
- Было прикольно, Инуи-семпай, - замечает Эчизен. Он пойдет вторым одиночным.
- Момоширо, Кайдо! На корт!
- Слушайте, а где Юкимура? Его видел кто-нибудь после построения?
Все начинают оглядываться.
Сумка Юкимуры стоит на скамейке. Его самого нигде нет.

- Я все-таки должен буду играть с тобой. Какой же ты... манипулятор, Фудзи.
- Но, Сейичи! Разве я виноват, что ваш капитан...
- Ты не виноват, разумеется, но ты это предположил. Скажешь, нет?
- Скажу – нет.
- И будешь даже честен, потому что предположил не ты, а Янаги.
- Ты весь турнир играл третий одиночный. Я думал...
- Только не ври мне. Фудзи, никогда не ври мне! Что бы ни случилось, разве только если сломаюсь я сам, - в этой команде в серьезные моменты первый одиночный – мой. И ты это прекрасно знал. И ни за что ты не пустил бы своего драгоценного Санаду играть со мной. Так что...
- Сейичи!
- Что? Ну? Неужели ты играешь второй одиночный?
- Нет.
- Вот видишь.
- Это моя команда. Я капитан. Я должен сделать так, чтобы мы выиграли. Сейичи, ты же сам знаешь – я единственный, кто может играть с тобой на равных.
- На равных?.. После твоей операции?!
- По крайней мере, у меня есть шансы.
- Отлично. Просто отлично. Фудзи, ты собираешься играть против меня, хотя мы обещали друг другу этого не делать, просто из-за того, что ты капитан и ты должен?
- ...да. Прости.

- А я говорил, я предупреждал, - бурчит Маруи, нахохлившись на скамейке, - из нас с Акаей пара – такая офигенская, что вон второклашкам продули...
Акая кусает губы и чуть не плачет. Он не сорвался. Но он был недостаточно хорош и сам это видел.
- Ну ладно уж, - Нио с размаху хлопает их обоих по плечам, хотя для этого ему приходится перегнуться через скамью, - для пары, которая вместе даже не тренировалась, проиграть 7:6 с тайбрейком за двадцать – не самое позорище. Я пошел!
- А с Джакалом мы бы выиграли... – продолжает Маруи, провожает глазами Нио, вздыхает и пересаживается к Акае. – Не куксись, это не ты виноват. Уж не ты один точно. Пироженку хочешь, чучело?

Когда Нио начал свои превращения, Рёма почти не растерялся.
«Атобе» и «Читосэ» его не устрашили, «Тезука» в исполнении Нио был... слегка несовершенен, и хотя доставил немало хлопот, Рёма все же кое-как справлялся.
Беспокоило другое. Чертовы риккайцы, похоже, все как один тренировались по методу Кайдо: выносливые, как верблюды. Рёма делал гораздо больше, чем до сегодняшнего дня считал, что может. Он играл хорошо, отлично играл, судя по воплям родной команды, но он уставал, а вот «Тезука»-Нио – нет, и, кроме того, у этого «Тезуки» не было проблем с рукой.
Однако, взяв подряд два гейма и доведя счет до 4:4, Рёма немного внутренне расслабился. Если только Нио не начнет сейчас копировать кого-нибудь из великих игроков мирового тенниса... что вряд ли – для этого надо самому быть игроком совсем другого класса...
Фигура по ту сторону сетки заколебалась еще раз.
В животе у Рёмы неприятно ёкнуло.
Напротив стоял Юкимура и улыбался – дружелюбно, капельку снисходительно, ужасно отстраненно. «Я тут принц крови, а вы не знаю кто, но принцам полагается быть воспитанными, приветливыми и очаровательными, вот я и буду».
С того эпизода на тренировке, когда Рёма минут пятнадцать всплывал из глухой и темной пустоты Юкимуриной техники, он частенько ловил себя на острой неприязни к семпаю. Хоть и сам виноват отчасти: Юкимура ведь предупредил, что торопится, и техника эта никогда в секрете не держалась... а все равно, с тех пор Юкимура казался Рёме высокомерным, его дружелюбие – фальшивым, а его теннис... чем-то другим. Не совсем теннисом.
Ракетка в руках сделалась неудобной и тяжелой.
Сможет Нио скопировать «это»? Не сможет?..
«Юкимура» нежно улыбнулся и встал на подачу.
Возможно, если бы, когда действие «этого» закончилось, Рёма продолжил игру с Юкимурой, он сумел бы преодолеть инстинктивный страх снова стать глухим, слепым, лишенным голоса и осязания. Но Юкимура тогда удрал на свою выставку, а Рёме осталась невнятная боязнь, похожая на страх темноты, пусть даже в знакомом до мелочей чулане.
И сейчас львиную долю сил он тратил на преодоление этого чувства – а Нио был очень хорошим и, главное, очень внимательным игроком.
6:4 в пользу Риккая.
Когда он, волоча ноги, возвращался на трибуну, мимо пронесся Юкимура-настоящий. Рёма слишком устал и расстроился, чтобы как следует удивляться – а было чему. Настолько разъяренным он Юкимуру не видел еще никогда.

- Они невозможны, - сказал Ренджи, возвращаясь на свое место. – Прости, Сюскэ, мы с Ягю сделали все, что могли.
- Да, я видел, - отозвался капитан, вставая. – Они и правда непередаваемо хороши. Вон, смотри, Маруи до сих пор с разинутым ртом сидит. Маруи! Очнись...
- О-бал-деть, - медленно и по слогам выговорил Маруи. – Икс-мены курят в углу от этой Золотой пары.
- Хотелось бы заметить, Маруи-кун, вы иногда можете не хуже...
- Не-не-не, что ты! Я не умею вот так фрррр-пфффф-бамс и еще светиться. И Джакал не умеет. Янаги, как им это удается, а?
- Пока не знаю. Надо будет проанализировать этот матч.
- Сюскэ...
- Ген-сан.
- Ты хотел, чтобы я что-то сделал.
- Да...
Капитан коротко вздохнул.
- В прошлом году ты обыграл Тезуку. Помнишь?
- Конечно. Ты тогда...
- Я тоже помню. Ген-сан, может статься, что мне понадобится... то же самое, что тогда тебе.
Санада промедлил с ответом секунду, но этого было достаточно: Сюскэ уже выходил на корт.
«Я должен сказать «ты можешь!» так, чтобы ты мне поверил?! Ты от меня слишком много хочешь...»

Если на трибунах и шумели – на корте слышно не было. На корте был тяжелый, резко пахнущий озоном воздух, ритмичные, как стук сердца, удары мяча о ракетки и покрытие. И скрестившиеся взгляды – клинки синей стали.
«Ты обещал не вставать против меня!»
«У меня нет выбора.»
«Ты проиграешь.»
«Я выиграю.»
«Ты не сможешь!»
«Я должен.»
«Я лучше тебя.»
«Посмотрим!»

- А откуда они друг друга знают, ня?..
- Играли на каких-нибудь соревнованиях...
- Да не. Ну смотри же. Тачибану с Читосэ не напоминает? Или мне мерещится?..
- А правда... Напоминает. Но действительно, откуда? Инуи, ты не знаешь?
- У меня нет таких данных...

- Такое впечатление, что Фудзи-кун давно и хорошо знаком с Юкимурой-куном.
- Давно и нехорошо. Они сейчас друг в друге по дырке взглядами просверлят.
- По две...
- Санада, а ты молчал! Санада?.. Эй!
- Нио, остановись. Генъичиро, видимо, не знал. Как и я...
- Они это... в ботаническом саду иногда бывают...
- Акая?!
- Кирихара-кун, а вы-то что делаете в ботаническом саду?
- Он там английский прогуливает.
- Маруи-семпаааай!
- Заткнитесь вы там. Мешаете.

Сюскэ блистает. Он похож на фейерверк, на звездопад, ослепительный и стремительный...
И что собой представляет сейчас Юкимура, если заставляет Сюскэ использовать все каунтеры в первом же гейме!
И они знакомы, конечно же они знакомы, так не играют с чужаками – только с теми, кого знаешь, чувствуешь, угадываешь мысли и движения.
Как сам Санада играет с Сюскэ и никогда не может угадать всего.
Однажды Сюскэ сказал, что не боится коронного приема Юкимуры, у которого нет имени, но про который знают все.
«Я проходил сквозь тьму, - обронил он, - и знаю, как отыскать свет.»
Санада не понял. Ему не доводилось испытывать этот прием на себе – в единственном матче с Юкимурой он проиграл раньше, чем получил такой шанс. И, кажется, это и есть самое опасное в Юкимуре: пока ждешь неизвестного и страшного, слишком легко пропустить простое и понятное.
Санаде кажется, что геймы выцеживаются в реальность через капельницу. Стоит Сюскэ отвоевать один – и Юкимура догоняет. Стоит Юкимуре вырваться вперед – и Сюскэ повторяет его рывок.
5:5.
На трибунах мертвая тишина.

- Он цветет раз в четыре года.
- Ага, я читал. Такой красивый! Интересно, увидит его сегодня кто-нибудь, у кого день рождения...
- Я.
- У тебя? День рождения 29 февраля?! Вот здорово!
- Здорово? Обычно все меня жалеют.
- Они ничего не понимают. Родиться в день, который иногда всплывает из глубин времени... Другого такого просто нет! И здорово, что вы совпали с этим кактусом. И мне повезло, что я встретил сегодня и его, и тебя.
- Встретить кактус... Мне нравится, как ты думаешь. Меня зовут Фудзи Сюскэ.
- Я Юкимура Сейичи.

- У меня завтра соревнования по теннису.
- У меня вообще-то тоже.
- Региональный чемпионат шестиклассников?
- Ага. Но ты же играешь в Канагаве?
- А ты в Токио. Если выиграем, встретимся в Национальном.
- Давай выиграем. Я хочу сыграть с тобой.

- А ты лентяй, Фудзи. Ты же мог его побить.
- Мне стало скучно. Извини...
- Ладно. Не в последний же раз, да? Давай завтра сходим в музей.
- Современного искусства?
- Да. Как догадался?
- Сам хотел тебя позвать.

- У меня такое чувство, что нам просто не судьба сыграть в теннис. Все время что-нибудь мешает!
- Заметь,Сейичи, сегодня мы могли сыграть, но вместо этого пошли на концерт.
- Да. Но... но ведь... концерт только сегодня, а сыграть мы можем в любой момент... теоретически.
- Теоретически.
- Давай договоримся? Скажем, в ближайшую субботу?
- Хорошо. Позвони накануне...

- Фудзи, ты как?!
- Как сказать... назначили операцию.
- О черт. Я тебе позвонил, а Юмико-сан сказала, ты в больнице...
- Прости. Вот уж не собирался заставлять тебя нервничать.
- Что ты! Вряд ли тебе было до меня. Навещать-то можно?
- Пока нет. То есть можно, но...
- Не продолжай. Скажи, как захочешь увидеться.

- Ну вот, мы проиграли Национальный.
- Это потому, что там не было тебя.
- Сейичи, ты лукавишь. Я один не вытягиваю всю команду.
- Конечно-конечно. Вот, правда, одного твоего слова хватает, чтобы ваш вице-капитан выиграл уже практически слитый матч.
- Это же Санада. Он... такой.
- Это ты – такой, Фудзи. Я, знаешь, хотел сказать...
- Да?
- Не надо нам с тобой играть. Может, я суеверен, но мы два года не могли собраться, а когда назначили точную дату матча, ты тут же загремел в больницу.
- Благодарю за беспокойство обо мне.
- Это очень глупо звучит, да?..
- Нет. Не очень. Я готов поверить, учитывая твою самую эффективную технику, что чутье на потусторонние штуки у тебя есть.
- А ты родился в особый день – у тебя тоже свои отношения с потусторонним. Обещай, что мы не будем играть друг против друга, Фудзи.
- Я... хорошо. Я обещаю.

Новые каунтеры. Сюскэ дает им странные имена: «Перевернутая Черепаха», «Цапля на льду». 6:5, но Юкимура начеку и немедленно наверстывает упущенное.
Тайбрейк.
Санада не знает, как выглядит «это» изнутри, но видит, как спотыкается Сюскэ, как протягивает вперед руку и неуверенно ведет ладонью в воздухе. В прошлом году с Ренджи было то же самое.
Юкимура подался вперед, стиснул ракетку, весь – внимание и напряжение. Что он делает?.. Как он это делает?..
Санада совсем не уверен, нужно ли это, не опоздал ли он, сумеет ли он помочь – но все равно перегибается через перила и враз осипшим голосом повторяет заветное:
- Ты можешь!
Услышал ли его Сюскэ?..
Внизу, на корте, Сюскэ выпрямляется, улыбается так, словно намерен осуществить кровную месть, вытягивает руку с ракеткой, указывая ею на Юкимуру.
И четко произносит:
- Назови демона за своей спиной!
Он стоит неподвижно, и Юкимура тоже застывает с широко раскрытыми глазами.
В песочных часах времени пересыпается молчание.
На другой стороне трибун в сумке Юкимуры с треском лопается пластиковая коробка для бенто. Розовая с котятами.

«Фудзи.»
«Я здесь, Сейичи.»
«Что ты сделал?»
«Я же сказал тебе. Назови демона за своей спиной.»
«Я с детского сада не играл в ‘кагомэ’.»
«Зря?»
«На закате рассвета поскользнулись цапля и черепаха. Я помню. Ты что, специально готовил это? Откуда ты знал?»
«Я не знал. Но я рожден в особый день.»
«Отлично. И что же мне теперь делать?»
«Ты не боишься собственной техники? Странно. Я думал, тебе будет не по себе.»
«Я здесь не один.»
«Мне очень даже не по себе, уверяю.»
«Ты утащил меня в мою же технику, зачем? Ты думаешь, это поможет тебе выиграть?»
«Это не даст выиграть тебе. Назови демона по имени, Сейичи.»
«Иначе что?»
«Иначе мы останемся здесь навсегда.»
«По-моему, тебе вовсе не страшно.»
«Так я ведь здесь не один.»

- С ними все нормально, а?..
- Сенсей. Не стоит ли вмешаться?
- Думаю, да. Уже пора.
Матч приостановлен, вокруг нервные шепотки. Оба игрока стоят, словно прихваченные внезапным морозом, не слыша ничего вокруг, не реагируя. Дышат, но и только.
- Скорую?
- Так а что с ними случилось-то?
- «Это» с ними случилось.
- Что, с обоими?! И когда оно проходит? Оно же проходит? Эчизен! Проходит же?
- По мне не видно, что ли?!
- Десять, реже пятнадцать минут. Дольше еще ни разу не было.
- Инуи, а ты сейчас время засек?
- Да. Пошла восемнадцатая минута.
- Может, все-таки скорую, а...

«Согласен провести со мной вечность?»
«Разве у меня есть выбор?»
«У тебя он был, пока ты не решил поиграть в древнюю игру.»
«Я ведь объяснил, почему.»
«Фудзи! Разве команда стоит... этого?»
«Может, ничего более ценного у меня не нашлось.»
«Не ври мне. Впрочем... не ври себе. От чего ты сбежал в мою тьму, Фудзи? Как зовут демона за твоей спиной? Не так же, как моего?»
Во мраке не видно лиц и не слышно голосов. Но они улыбаются и называют одно и то же имя.
«Одиночество».

- Сюскэ!
- Фудзи-кун...
- Фудзи, ты нас слышишь?!
- Юкимура, что ты такое сотворил?!
- Что это было, Юкимура-семпай?..
- Юкимура, алло! Ты уже тут или еще там?

- Поскольку оба игрока не в состоянии продолжать игру при равном счете, матч считается несостоявшимся. Общий счет команд 2:2. Принято решение объявить ничью. Первое место Национального чемпионата делят команды Сейсюн Гакуэн и Риккайдай Фузоку...

- Впервые за историю Национального.
- Хоть в чем-то мы да первые.
- Я подвел команду, простите...
- Фудзи-кун!
- Капитан!
- Сюскэ, что за пораженческие разговоры! – ладонь Санады взлетает над русой головой и без всяких сомнений обрушивается вниз.
- Ой! Больно же! То есть... спасибо, Ген-сан. Спасибо.
- Наш капитан поехал крышей. Благодарить за подзатыльник...
- Наверное, мы просто ничего не понимаем.
- Ага.
- Ого.
На реплику Нио оборачиваются все.
У ограждения стоит Юкимура, и поднимающийся ветер треплет рукава наброшенной на плечи куртки.
- Фудзи, - улыбается Юкимура, - ну хоть познакомь с командой... ради которой ты это учинил.
И Фудзи улыбается в ответ.

@темы: принцефест, фанфики

---

U Got Game: фик-AU

[WTF Prince of Tennis]

Название: «Души прекрасные порывы…»
Автор:  Квадратные Мячи
Бета:  Квадратные Мячи
Тема задания: Фанфик AU
Персонажи/пейринги: много всяких
Жанр: стёб, AU
Рейтинг: G
Краткое содержание: Дело было вечером, делать было нечего. Мизуки. А остальные несчастные просто попали под раздачу.
Предупреждение: Орфография и пунктуация теннисистов сохранены.
Количество слов: 1774

"Души прекрасные порывы"...
Как завещал великий Пушкин.
Но знали б вы, как некрасивы
Задушенных порывов тушки.

Инуи собрал распечатанные листы доклада на завтрашний семинар по химии:
– Готовность 100%. На открытие века не тянет, но на открытие года – вполне.
Молодой человек поправил очки и неторопливо стал собираться на пробежку. Осталось только отправить Тезуке новый план подготовки команды для грядущего турнира и можно отправляться в парк. Но интернет и Мизуки решили иначе – в Skype жизнь кипела и бурлила, выбрасывая щупальца вокруг и затягивая все больше народу в свои сети.
Sweet Сholera: Смотрите-ка какой ИнуКай *link*! А вот ТеФу *link* =))))*link*
Sweet Сholera: Ничего себе! Даже Атобе/Эчизен *link*
Попав стараниями Мизуки в общий чат, Инуи пришлось читать все сначала, чтобы вникнуть в суть происходящего.
Doctor Jekyll: Я ознакомился с информацией. Узнал для себя много нового.
Maiestas: Хм. Фанатская любовь удержу не знает, как известно.
Sweet Сholera: *link*, *link*,
DareDevil: Я – с Санадой?!!! да вы охренели!!!11
Sanada: Кто это пишет?!
Черноволосый парень нахмурился и вперил тяжелый взгляд в монитор. ЖК-экран кокетливо подмигнул практически мгновенным ответом.
damned_dreds: ну, я пишу!
Brother Lyu: И я, случается. А что, какие-то проблемы?
Koharu_ x_Yuuji: ПАЧИМУ НЕ ПРО НАС?!!!!
Tezuka Kunimitsu: Общий чат? Но мы же не закончили обсуждение деталей предстоящей совместной тренировки.
Maiestas: Успеем. Основное обговорили, остались частности.
Cactus_lover: Добрый вечер, Тезука.
Tezuka Kunimitsu: Добрый. Всем.
Nekomimi: =Ф.Ф= Ня, капитан!
От полноты чувств Эйджи приветственно замахал обеими руками, забыв, что веб-камера не включена. Включил. Но картинка на мониторе не изменилась.
«С камерой что-то? Или кто-то додумался блокировать функцию? ЗАЧЕМ?!!!!... Какая жалость-то! Во-первых, Мизуки в наглые глаза посмотреть, во-вторых, как представлю, КАААААААААК сейчас вытянулись лица у остальных! – юноша вздохнул с артистичным трагизмом и с удвоенной энергией застучал по клавишам, заполняя чат «кошачьими» смайликами. – Позитивнее надо быть, да!»
damned_dreds: Ах, да. Привет-привет.)
Sanada: Здравствуй, Тезука.
Sanada: Так, damned_dreds и Brother Lyu, отвечайте четко и внятно – зачем вы ЭТО!!! пишите?
Brother Lyu: а нравится хоть в фиках разнообразить вам жизнь, а то все теннис и теннис)) а к тому же вы сами даете такие ши-ии-карные поводы, как тут удержаться? Ах, эти многозначительные взгляды, трогательные недомолвки, смущение и двусмысленности... за исключением Koharu_ x_Yuuji)))
Отпихивая друг друга от клавиатуры, сладкая парочка из Шитенходжи стукнулась лбами, и в четыре руки попыталась ответить:
Koharu_ x_Yuuji: Vaajjy5&%’;ljd…………fdko0p
DareDevil: ЭТО НАША ЖИЗНЬ! А вас лезть никто не просит! Совсем оборзели...
damned_dreds: А это – НАШЕ твАрьчество. Расслабься и получай удовольствие. Вот она – земная слава.)))
DareDevil: да в гробу я видал такую славу!
Кирихара вскочил со стула и показал монитору кулак. Метнулся по комнате в поисках выхода для обуревавших его эмоций… но системный блок пнуть не рискнул, а на состоянии подушки его пинки никак не отразились. Прямо никакого удовольствия. Яростный взгляд вмиг покрасневших глаз мог напугать кого угодно (за вычетом Санады), но, к сожалению, Акаю сейчас вообще никто не видел.
Maiestas: Земная слава – это у Кита Морио, Сей-Сёнагон, Достоевского, Толстого, Хемингуэя, Шекспира и далее по списку. В котором вас, damned_dreds и Brother Lyu – не значится.
damned_dreds: Шекспир? У которого шестнадцатилетние дети от великой любви совершили суицид назло родителям?))))
Brother Lyu: Дреды, Джульетте было 13.
damned_dreds: Такая молоденькая померлааа-а-а... Как Кирихара.
Sweet Сholera: =)))))))
DareDevil: Убью! Кровью умою!!!
Brother Lyu: Мы бы написали, да великий драматург успел первым), устроив тем самым головную боль потомкам – сам ли написал, и кто истинно выступил прообразами юных влюбленных…
Tezuka Kunimitsu: Санада, что тут у вас происходит?
Cactus_lover: Посмотри выше – ссылки.
Гений из команды Сейгаку откровенно развлекался: когда ещё представится такая возможность полюбоваться как человечки маются. И тема неизбитая и хорошо знакомые личности в любой момент могут раскрыться с неожиданной стороны!
Tezuka Kunimitsu: Читаю...
MoonSalute: Ой, а я про нас с Юуши нашёл...
Koharu_ x_Yuuji: Дай ссылку!
MoonSalute: Облезете!!!
Sweet Сholera: *link*, *link*, *link*,
Sweet Сholera: Можете не благодарить.
MoonSalute: Мизуки!!! Гад, я с тобой еще расквитаюсь!!!!
Koharu_ x_Yuuji: Спасибо!!!
damned_dreds: Клёво. Я этого ещё не читал. Спс.)))
Doctor Jekyll: Ознакомился с терминологией. Очень занимательно. Слэшеры, вроде damned_dreds и Brother Lyu, в своём, скажем так, творчестве – исходят из предпосылки, что все персонажи мужского пола либо сложившиеся геи, либо потенциальные. Латентные гомосексуалисты, которые ещё не осознали своих сексуальных потребностей.
Nekomimi: =Ф.Ф=
Читая сообщение Инуи, Кикумару представлял его за кафедрой, с указкой в руке. На самом деле, Садахару было не до лекций на тему «что такое простата и где её искать» – он с головой погрузился в изучение нового материала. Пришёл в нездоровое возбуждение, смутился, обильно потел и суетливо поправлял то и дело норовившие сползти с носа очки.
Cactus_lover: Занимательно ^.^
Sweet Сholera: Кирихара, Санада – ну, как вы уже осознали свои сексуальные потребности?
Maiestas: Хм… Ладно, мне понятно, почему с Тезукой или Санадой.
Tezuka Kunimitsu: Атобэ!
Sanada: Атобэ!!!
Maiestas: Так же допускаю… Фуджи, Ошитари… Но мелкий Эчизен?! Но Джиро или тренер Сакаки?!!!
MoonSalute: Атобе, ты хоть и капитан и все такое, но Ошитари только…
Sweet Сholera: …моой..
MoonSalute: Да!! То есть, нет…
Cactus_lover: Гакуто, ты уж определись: так или иначе.
DareDevil: Brother Lyu, а какой у тебя любимый игрок?
Brother Lyu: Хирума, однозначно! И Цербер. Агон еще, Какей и Акаба Хаято.
DareDevil: а Шин?
Brother Lyu: а Шин – вылитый твой Санада.
DareDevil: Он не м
Возмущённый до предела, Акая отправил сообщение раньше, чем закончил фразу.
Sanada: Кирихара, вы о чем?
Вице-капитан Риккая усомнился в зоркости своих глаз и трезвости своего же разума. Мало того, что оказался втянут в обсуждение какого-то бреда, так еще и стал терять нить этого самого бреда.
DareDevil: Айшилд 21, конечно!
Brother Lyu: Eyeshield 21, разумеется!
DareDevil: Кстати, авторрррр-р-ры, дарю гениальную идею – вместо нас, писали бы о игроках Айшилда, а?
damned_dreds: тюю… во-первых, то, что хотелось бы о них прочитать – уже написано. Во-вторых – Кирихара, ты вспомни, как выглядят 95% тамошних парней. Это ж кошмар и ужас. В итоге набирается несколько пар, и как их ни тасуй – все канонично получается, как ни крути – разгуляться не с кем.
Brother Lyu: То ли дело вы, теннисисты. Обратная пропорция: 95% такие красавцы, что лицо, что тело – прям хватай и беги. Одно удовольствие выбирать и обоснуй придумывать, чтоб не скучно и тривиально.
Koharu_Hitouji_Yuuji: Да, да! Особенно мы!
Игроки команды Сейгаку очень удивились бы, увидев своего капитана сейчас. Слишком уж взволнованным выглядел этот «образец сдержанности и хладнокровия».
Tezuka Kunimitsu: Атобэ, что ты имел в виду, упоминая Санаду и меня в контексте разговора?
С жадным любопытством все участники разговора ожидали ответа Короля Хётей. Но за целую минуту чат не продвинулся ни на одну фразу. Теннисисты заподозрили неладное.
MoonSalute: капитан?
Sanada: Атобэ?!
Cactus_lover: Кейго, похоже, в отключке. Интересно, что он такого прочитал?
Tezuka Kunimitsu: Фуджи, и как давно Атобэ…
Sanada: … для тебя Кейго стал?
Cactus_lover: Да как сказать…
Sweet Сholera: Он не прочитал, он увидел. Я ему арт послал. И кстати, Санада, Тезука, а как давно вы стали мыслить в унисон?
Koharu_Hitouji_Yuuji: Арт?!
Koharu_Hitouji_Yuuji: Арт?! А нааам ссылки?!
Sweet Сholera: *link*, *link*, *link*
Кохару и Хикару открыли в браузере сразу несколько окон и, по мере загрузки изображений – забыли о чате. Ведь на рисунках было изображено ТАКОЕЕЕЕЕЕ!
Кохару поправил очки и смущённо уточнил у напарника, пойдёт ли ему такой же розовый пеньюарчик, как у вице-капитана Рикайдай на втором арте.
Sanada: рисунки?
Nekomimi: =Ф.Ф=
Cactus_lover: и додзинси…
Sweet Сholera: А то! Не только пишут, но и рисуют... ээ-э… и такие сцены откровенные попадаются.
Doctor Jekyll: Мизуки, это называется – «высокорейтинговые» рисунки, или тексты. В зависимости от откровенности изображения им присваивается определенный рейтинг:
Например, PG (Parental Guidance) — можно читать с родительского разрешения детям до двенадцати лет. А NC-17 (No Children) обозначают графическое описание секса и/или насилия и т.д. damned_dreds, Brother Lyu, я прав?
Sweet Сholera: Инуи, ты как всегда, быстрее всех разобрался и усвоил новую информацию.
damned_dreds: Абсолютно прав. Но NC-17 это ещё цветочки!)))) Ведь есть же и кинк, и даркфик, mpreg, хентай и прочее...
Sanada: И тем не менее…
Геньичиро с трудом заставил себя ослабить хватку на мышке, иначе у той не осталось бы никакого шанса пережить сегодняшний день. От нажима и так уже клавиша начала западать. Молодой человек повернул голову, разминая мышцы шеи, и мельком увидел свое отражение в зеркале. Сжатые в тонкую линию губы, бешеные глаза… того и гляди кинется крушить мебель. Пришлось встать и отправиться на кухню за бутылкой воды. Одним стаканом тут не ограничишься.
Brother Lyu: Уфф... Санада, хорошо, сам подумай: вот вас тут такая толпа крутых, офигенно красивых парней и кто рядом с вами, так сказать, официально? Тренер Рюзаки, сестра Фуджи, Тачибана Анн, внучка Рюзаки, Томока и фотокор «Протеннис». Кого из них ты бы выбрал себе в пару?
Maiestas: Санада, молчи!
MoonSalute: О! Капитан вернулся!
Красноволосый акробат кувырнулся через спинку стула, подпрыгивая, навернул пару кругов по комнате и снова устроился за столом.
Maiestas: Да, я осчастливил вас своим возвращением. И, как вижу, без меня вы тут совсем в дебри забрели!
Sanada: Эээ… но кроме них…
Brother Lyu: ага, можешь сказать, одноклассницы там, соседки, подружки детства? Да нафига нам про них писать? Неинтересно! Мм-м-м… честно говоря, пишут не только слэш, но и гет – когда описываются отношения с девушками. Но, Санада, как я уже говорил, выбор девушек очень невелик… не знаю уж, насколько такое тебя порадует...
Sweet Сholera: Да не томи уже!
damned_dreds: А, Лю, ты про Рюзаки вспомнил?
DareDevil: Не может быть! Санада, как ты мог?!
Maiestas: не верю!
Tezuka Kunimitsu: ????
Cactus_lover: занимательно как…
Doctor Jekyll: а в чем подвох?
damned_dreds: А еще нас извращенцами обзывали! Спокуха, с Рюзаки-младшей тот фик был.
Sanada: Tarundoru!!! Уж лучше бы…
Brother Lyu: Вот, сам понимаешь, и мы так же подумали.
Sweet Сholera: Санада, а ты не договорил, с кем бы лучше?
В ожидании ответа, Инуи совсем влип в монитор. Действительно, а кто был бы лучше вечно робкой, местами неловкой и по уши влюбленной в Эчизена девочки с косичками? А пока Санада в замешательстве искал достойный ответ на провокационный вопрос, Инуи посетило озарение и он принялся лихорадочно сохранять сегодняшнюю переписку на жесткий диск. Для истории!
MoonSalute: Юуши беременный?! Это… ЭТОооо… !!!!!
На экранах у всех участников разговора всплыло окошко с сообщением, что MoonSalute покинул чат.
Brother Lyu: бедолага…
Sweet Сholera: или в обморок грохнулся или комп расфигачил и унесся к Ошитари выяснять…
Doctor Jekyll: Тезука, как ты думаешь, кого хотел бы ви…
Tezuka Kunimitsu: я ничего не думаю и не желаю больше участвовать в этом абсурде. Потратил полчаса времени абсолютно неконструктивно. Атобэ, договорим завтра. Всем до свидания.
Tezuka Kunimitsu покинул чат.
Sweet Сholera: Санада, а Атобэ подошел бы лучше Рюзаки-младшей?
Sanada: Мизуки, ты спятил?!
В раздражении Санада грохнул кулаком по столу, мышка подпрыгнула и жалобно щёлкнула, соприкоснувшись со столешницей.
Maiestas: разумеется, я лучший. Мое превосходство во всем неоспоримо!
Фуджи тихо рассмеялся. Атобэ в своей самоуверенности явно не отдавал себе отчет, в чем признался сейчас. А Санада громко рявкнул, чехвостя Атобе и обещая при встрече надрать этому маргиналу задницу.
Nekomimi: Няяя… а так мы еще не пробовали) О_о. Надо поскорее Ойши рассказать. Всем пока))))))
Чат быстро опустел и авторы, оставшись вдвоём, принялись воодушевлённо прикидывать интересные пары для будущего фанфика.

@темы: принцефест, фанфики

---

[Panda. Tennis Panda]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Команда Моей Мечты]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Panda. Tennis Panda]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Zen Zen]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

U Got Game: фик "После"

[WTF Prince of Tennis]

Название: Каору
Автор:  Квадратные Мячи
Бета:  Квадратные Мячи
Тема задания: фанфик «После»
Персонажи/пейринги: Ренджи, Садахару и Каору
Жанр: романс с элементами чёрного юмора
Рейтинг: G
Краткое содержание: расчёт Инуи на 100% оправдался.
Количество слов: 1670

Профессор вернулся из недельной командировки. Симпозиум в Хельсинки прошёл более чем плодотворно, хотя и ни чем особым не удивил. На 85% расчёт Инуи оправдался. Профессор Янаги перехватил Садахару на пути в лабораторию.
– С возвращением, Сад.
– Ага. Дом, милый дом. Как там мои подопечные?
– Сперва сувениры, – Ренджи требовательно протянул ладонь. Инуи с усмешкой передал коллеге «флешку».
– Спасибо. Сегодня же обработаю данные. В министерстве с тех пор, как ты уехал, все на ушах стоят. Представляешь, эти снобы имели наглость мне не поверить, когда я обещал добыть необходимые сведения.
– Накинь на наш гонорар ещё процентов двадцать. В следующий раз они будут как шёлковые, – Садахару пожал плечами: как ещё Янаги терпения хватает общаться со всеми этими бюрократами. – Так что там с моими…?
– Как обычно. Кот из дому – мыши в пляс. Твои скудоумные лаборанты едва не угробили культуру бактерий, которой ты занимался последние два месяца. Ну, не уроды ли? Хорошо, что я вовремя вынырнул из своего завала и нашёл время их проконтролировать. Спасли. Живы твои бациллы. Цветут и пахнут.
– Хорошо. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. А что Каору?
Профессора ненадолго задержались в рекреации, где, помимо никому не интересных фикусов и драцен, находился кофе-автомат и тому подобные полезности.
Отсалютовав друг другу пластиковыми стаканчиками, коллеги ненадолго погрузились в молчаливую дегустацию.
– Редкая ведь дрянь. А всё равно пью. До дома или кафе когда ещё доберусь… – Янаги покачал головой. – В порядке твой Каору, что ему сделается? Лаборанта вот покусал. Пришлось анализ крови брать, убедиться, что не подхватил какую-нибудь заразу.
– Лаборант?
– Каору. На лаборанта мне начхать, сам понимаешь. Даже подумываю о том, что их всех стерилизовать надо, чтобы – не приведи Господь – не размножились.
– Не тронь моих недоумков, у тебя своих хватает, – рассмеялся Инуи. Иногда ему казалось, что отношения Янаги и его лаборантов перешли в стадию бесконечной вендетты и только смерть одного из противников может разрубить Гордеев узел.
– Ладно, оставим эту тему. Лучше скажи, ты обратил внимание: Каору стал для тебя чем-то большим, нежели просто объектом исследования? Не к добру это, знаешь ли… Я волнуюсь за тебя, Сад.
Допив кофе, Янаги смял стаканчик и выбросил его в урну. Он не впервые заводил этот разговор и не ждал особенного результата – Садахару отшучивался, отмалчивался или уходил от темы под любым благовидным предлогом.
– Заметил. Но ещё не решил, как это следует воспринимать. Просчитываю варианты, – Инуи тоже закончил с кофе и хлопнул Ренджи по плечу, прощаясь. – Спасибо за участие. Я знаю, что в случае чего могу на тебя рассчитывать.
Садахару стремительно прошагал по коридору и исчез за дверью лаборатории.
«Конечно, можешь. Если я замечу, что ты увяз больше, чем следует – я это… это существо… просто-напросто отравлю» – подумал Янаги, глядя коллеге в спину. Потом развернулся и отправился к себе.
Инуи прошёл сложную систему очистки и контроля, прежде чем оказаться действительно дома. В святая святых лабораторного комплекса.
Лаборанты повскакивали со своих мест, торопливо и умело устраняя следы разгульной жизни. Миг – и ни одного окна с пасьянсом поверх статистических графиков и ни одной подпёртой микроскопом косметички в поле зрения не стало. Молодые люди ринулись приветствовать патрона, а заодно и отчитываться о проделанной работе. Хором!
Чтобы кое-как сориентироваться, у Инуи ушёл целый час! В течение которого он успел запугать всех лаборантов так, что их сдуло по местам, загрузить работой, в том числе и сверхурочной, и потребовать детальные отчёты в трёх экземплярах.
И вот, наконец, у него появилась возможность уделить внимание собственным исследованиям.
Каору безмятежно спал в своём боксе, но стоило Инуи пройти мимо – как он встрепенулся и метнулся к стеклу. Односторонне прозрачный экран во всю стену не позволял объекту видеть происходящее за пределами бокса, но он каким-то образом всегда чувствовал появление Садахару.
Профессор остановился у стекла и осмотрел подопечного. Тот, в целом, имел здоровый вид, но, пожалуй, немного сбросил вес и шерсть едва заметно потускнела.
Крупные уши нервически дёрнулись, словно Каору и через стекло чувствовал направление взгляда Инуи.
Каору всегда знал, когда с той стороны находился он – хладнокровный мужчина, от которого веяло хаосом. Хаос пах бензином, кровью и лекарствами. Поначалу этот запах пугал Каору, но спустя время он смирился. У мужчины был мягкий, но властный голос и Каору нравилось его слушать. Лишь на появление профессора Каору так или иначе реагировал. А вот того, второго, со схожими повадками и неизменно прищуренными глазами, Каору не то чтобы боялся – опасался до сих пор. От него исходила опасность, направленная именно на Каору. Но пока второй не угрожал Инуи, кот ничего не предпринимал. А уж подлизываться к Янаги и вовсе был не намерен, поэтому те несколько дней, пока профессора не было, все чего тот удостаивался – шипение и хмурые взгляды. Людей же помладше он игнорировал, а если они пытались с ним контактировать, царапал и кусал.
«И точно ведь чувствует. Феноменальные инстинкты» – подумал Инуи, переводя взгляд на пришедший в движение хвост, раздражённо хлещущий по поджарым бокам.
Чуть помедлив, профессор убедился, что наружная дверь заблокирована и, в очередной раз, преспокойно нарушил все и всяческие служебные инструкции – мазнул своей карточкой по замку и отпер бокс, в котором Каору содержался.
Ушки кота дернулись, распознавая еле слышный щелчок открываемой двери, и он молнией метнулся ко входу. Каору величаво прошел мимо, лишь слегка задев ноги мужчины хвостом. Не преминул выразить профессору своё недовольство: мол, явился, наконец, а мы уже и не ждали. Небрежное прикосновение хвоста. Такое... очень кошачье. Приласкал и оттолкнул одновременно.
Подошел к стене, вытянулся и прогнулся в спине, а потом с видимым удовольствием провёл когтями по пластику сверху вниз. Наслаждаясь ощущением, как затачиваются и без того острые когти. Кот вытворял подобное лишь в присутствии Инуи, когда позволял себе расслабиться. Все остальные люди воспринимались им враждебно, и уж точно не заслуживали видеть Каору таким.
Демонстрация когтей. Демонстрация гибкости и грации. Инуи засмотрелся. И далеко не сразу смог настроить себя на рабочий лад.
Походя, почесал Каору за ушком и вцепился в компьютерные распечатки, как в спасательный круг. Здесь были, в том числе, и данные о Каору за последнюю неделю: физическая активность, метаболизм, психосоматические реакции.
Инуи просмотрел их по диагонали и поспешил перелистнуть, углубившись в дебри замеров качественных показателей своих бактериальных культур. Надо же разобраться каким образом лаборанты их едва не угробили — стоило на недельку отлучиться.
Ознакомившись с данными, профессор занялся их анализом и структурированием. Мысленно. Но эта работа занимала лишь какой-то пласт сознания. А руки сами потянулись к ящику. Инуи достал оттуда щётки: обычную и массажную. Пересел со своего рабочего места и поманил Каору к кушетке.
«И что я удумал? Работы же непочатый край...» — Инуи мысленно сделал себе выговор, но когда Каору пристроил лобастую бошку на его колени, вроде как между делом, запустив когти в бедро — профессор окончательно растаял. И принялся тщательно вычёсывать шерсть, практически интимно лаская Каору щёткой. Медитативное занятие умиротворяло — Инуи и не заметил, как полдня рабочего пролетело.

***

– Что в коробке?
– Кхм… я ограбил лабораторию.
– Топ-секретный закрытый комплекс?
– Ага.
– Ладно, заходи.
Кайдо отошёл от двери, пропуская Инуи в квартиру – вообще-то их общую берлогу. Жилище имело довольно запущенный вид, так как теннисист постоянно пропадал на тренировках и командных сборах, а профессор – с головой уходил в свои исследования. Но хозяином в доме, по умолчанию, считался Кайдо – хотя бы потому, что умел готовить и знал, как включается стиральная машина.
– Даже не спросишь, что в коробке?
– Хотелось бы верить, что сильнодействующий яд. Представляешь, тренер хочет поставить меня играть в паре с этим мудаком Тайре! Я как раз думаю: травить одного или обоих.
Кайдо ушёл на кухню и загремел посудой, накрывая стол к ужину. Такая характерная реакция. Садахару невольно улыбнулся: когда он начинал рассказывать о работе, через две минуты Кайдо хватался за гантели или начинал качать пресс – чтобы время зря не терять. Всё равно половины терминов он не понимал и быстро терял нить повествования. Конечно, время от времени выговориться надо всем и Кайдо всегда готов выслушать любимого… Но «биологический метод дератизации», «анаэробы», «грациликуты» да ещё и с «тинкториальными свойствами»? А ведь когда-то ему казалось, что предел испражнений головного мозга достигнут Момоширо и Тоямой Кинтаро при названии особых теннисных приёмов…
– Пригрел сувенир из лаборатории, говоришь? Всегда знал, что этим кончится. А что Янаги – уже знает?
– Не-а. Он меня загрызёт, когда выяснит.
– Значит, недолго тебе осталось. Надо провести время с пользой. У меня как раз выходной.
В коробке, которую Инуи занёс на кухню, да так и не выпустил из рук, пристроив на колени – что-то зашуршало. Кайдо резко обернулся и уставился на неё, словно на говорящее дерево.
– Кажется, я зря не спросил. Так что в ней?
Ну, ещё бы – секретные документы, пробирки с какой-нибудь сверх-опасной дрянью, фотка Кирихары со стола Янаги (или что там Инуи ещё мог спереть из чистой вредности?) – Кайдо не интересовали. Но если коробка сама по себе шуршит и скребётся…
– Показывай!
– Слушаюсь и повинуюсь! – ухмыляясь, как смертник, которому под носом у Тезуки удалось пробежать не 10 кругов, а 9 и сделать вид, что так и надо – Инуи раскрыл коробку.
– Каору, знакомься – это Каору.
В коробке сидел чёрный, с белой грудкой и «носочками», ангорский кот. Две пары глаз уставились друг на друга с совершенно одинаковым недоверием, с оттенком ревности.
Кайдо бесцеремонно сцапал кота за шкворник и, приподняв, заглянул в коробку. Но кроме подстилки в ней больше ничего не было.
– Не понял: ты спёр из лаборатории кота? И всё?!!
– Всё, – Инуи утвердительно кивнул с самым серьёзным видом. – Экспериментальная и фаза наблюдений закончились, и животное должны были утилизировать. Не выпускать же его в мир со всеми топ-секретными разработками под пятью сантиметрами шерсти. Вот я его и того… до того как…
Кот безропотно висел в руке Кайдо, остро чувствуя, что в этот момент решается его судьба, но потихоньку закипал. Что за хамская бесцеремонность-то?
Кайдо переварил информацию и присел к столу, устроив кота на своих коленях, словно так и надо. Начисто позабыв про еду, запустил в длинную густую шерсть обе ладони, начав упоённо наглаживать зверика.
Каору внимательно прислушался к своим ощущениям, но не нашёл к чему придраться. Почёсывания за ушком этому новому человеку удавались даже лучше, чем профессору.
А ещё он теперь знал, кому принадлежит этот аромат, тонкий шлейф которого носил Инуи промеж резких лекарственных запахов – аромат травы, земли… и солнца? Всего того, чего Каору был лишён с рождения, того – что теперь у него будет. Всегда.
– Красавее-е-ец, – Кайдо смотрел на кота совершенно влюблёнными глазами. Садахару даже ощутил укол ревности.
– Ему около года.
– Придётся перекроить расписание, чтобы больше бывать дома. Тебе, кстати, тоже, – последнюю фразу Кайдо произнёс с особым нажимом.
Инуи улыбнулся: на это он и рассчитывал.

@темы: принцефест, фанфики